Благословение небожителей. Том 2. Мосян Тунсю

стали размером с монету. Принц от смущения даже лицо шляпой прикрыл.

      – Прошу, – махнул рукой человек в чёрном.

      Он зашагал вперёд, а Се Лянь кивнул и последовал за ним. Как бы ни мучило демонов любопытство, никто не осмелился увязаться за Посланником Убывающей Луны, и очень скоро эти двое оказались вдали от суеты.

      Шли они молча. Се Лянь волновался, как бы не потерять своего провожатого, и изо всех сил старался не отставать. Случайно принц скользнул взглядом по запястью Посланника и обомлел: неужели проклятая канга?

      Он широко распахнул глаза от удивления, но не успел ничего сказать, так как Посланник Убывающей Луны резко замедлил шаг.

      – Мы на месте, – объявил он.

      Се Лянь поднял голову и увидел перед собой озеро. Над его поверхностью кружились тусклые призрачные огоньки, а у воды возвышался великолепный золотой дворец.

      На Небесах тоже встречались поразительно роскошные строения, но если храмы бессмертных были строгими и торжественными, то от распутной пышности мира духов рябило в глазах. В самом названии этого места – Дворец невероятного наслаждения – угадывалось нечто непристойное.

      Изнутри доносилось удивительное пение: лёгкое, изящное и такое нежное, словно стайка девушек воркует и пересмеивается. Под эти чарующие звуки Се Лянь неспешно вошёл внутрь. Он приподнял занавес из жемчуга, и в лицо ему повеяло сладким ароматом. Принц чуть наклонил голову, словно уворачиваясь от дурмана.

      Пол в главном зале был застелен шкурой, снятой целиком с какого-то волшебного животного. Едва касаясь густого меха белоснежными босыми ступнями, прелестницы в невесомых туниках пели и танцевали.

      Они кружились, соблазнительно изгибаясь, – как розы с ядовитыми шипами, что пышно расцветают в ночи, – порой задерживаясь на миг возле Се Ляня и одаривая его кокетливыми взглядами. Забреди сюда случайный путник, неизвестно, что он испытал бы при виде такой картины: вожделение или ужас. Но Се Лянь смотрел как бы сквозь них; обведя глазами зал, в дальнем конце он заметил его – Хуа Чэна.

      Тот сидел на кушетке из чёрного нефрита – такой широкой, что на ней без труда уместились бы десять с лишним человек. Вокруг собрались красавицы, однако он не обращал на них никакого внимания и откровенно скучал.

      Перед ним высился сверкающий дворец, подобный небесному храму, весь из тончайшего сусального золота. И в руке Хуа Чэн задумчиво сжимал кусочек блестящей фольги.

      Дворец из сусального золота. Ребёнком Се Лянь частенько играл с такими в Сяньлэ, пока дети простолюдинов строили дома из камушков. Он терпеть не мог, когда разбирали его поделки, и запрещал даже прикасаться к ним, чтобы не сломали. Принц готов был хоть клейстером их склеить, лишь бы оставить навсегда такими, как задумано. А когда был ещё младше, если домик разваливался, переживал так, что не мог ни спать, ни есть, и его венценосным родителям приходилось подолгу его утешать. Сейчас он взирал на этот дворец, сложенный из сотни листочков фольги: как опасно тот покачивается, готовый рассыпаться в любую минуту от малейшего дуновения ветерка. Се Лянь невольно