Тень с Севера. Мария Семёнова

ведьма Кэрр?! Ладно, посмотрим, кто кого!

      Охтэ схватил колотушку и – уже не совсем человек – ударил в бубен, призывая духов. Губы его шевелились, называя одно за другим имена сайво-защитников. Замелькали тени во тьме. Воздух сгустился, наполнился многоголосым бормотанием.

      – Спрячьтесь обе под шкуру! – приказал шаман, наклоняясь, чтобы выйти наружу. – Ни шагу за порог!

      Дверной полог упал за его спиной, внутри землянки стало почти темно, только угли переливались зловещим зеленым светом. Кайя почувствовала прикосновение матери. Вместе они укрылись под обережной шкурой, дрожа и прислушиваясь к звукам снаружи. Вонь тухлой рыбы становилась все отвратительнее. Женщина потянулась было к котелку, желая выкинуть его наружу, но дочка схватила ее за руку:

      – Нет! Отец сказал – нельзя!

      Откуда-то сверху донеслись шорох и потрескивание. Кайя подняла взгляд – и замерла от страха. Шорох доносился с полки над очагом, где вялилось мясо и вокруг священного столба стояли костяные фигурки домашних сайво. Они-то и трещали, шуршали, обрастали шерстью и чешуей, скалились острыми клыками. Словно взбесившаяся собака, доброе и домашнее превращалось в хищное, чужое…

      «Оляпка!» – сразу вспомнила Кайя, прижимая руку к груди. Ее сайво-воробей теплым комком шевельнулся за пазухой. Он, рожденный отцовской любовью и силой домашнего очага, не одичал – но ему тоже было очень страшно.

      Мать не была шаманкой. Она не способна была увидеть, как на глазах меняются домашние сайво, как злая сила забирает их из-под власти хозяина. Но и она ощутила заползающий под шкуру леденящий холод. Огонь в очаге угасал, умирал…

      Снаружи наконец послышался ровный стук. Охтэ начал бить в бубен, созывая всех своих сайво на битву.

      – Он удаляется… Охтэ уходит в дюны, – прошептала мать. – Почему?

      Затаив дыхание, они прислушивались к голосу бубна.

      Тем временем угли перестали рдеть, и землянку окутала тьма.

      Внезапно дрогнула земля. Раздался тяжкий, нечеловеческий стон, а затем – долгий раскатистый треск, похожий на гром.

      Женщина и девочка застыли, прижавшись друг к другу.

      – Храни нас Моховая Матушка, что это? – пробормотала мать. – Словно у скал кости сломались!

      Кайя выглянула из-под шкуры, сунула руку за пазуху, достала теплый комок и подбросила оляпку прямо в дымоход.

      – Лети к отцу!

      Серый сайво, похожий на клочок сажи, суматошно забил крыльями и, будто подхваченный теплым воздухом от углей, взмыл в темноту.

      Кайя крепко зажмурилась и зашептала, как это делал отец:

      – Зоркий, крылатый, высоко летящий, далеко смотрящий – будь моими глазами!

      …и ей явилось видение – черная извилистая рана на белых просторах залива.

      – В море лопнул лед! – сорвалось с ее губ. – Я вижу отца! Он стоит на берегу… Перед ним – трещина… Он зовет своих сайво…

      Кайя ощутила холод в животе. Отец звал духов, но вокруг была лишь пустота. Духи не пришли.

      – Вода в трещине волнуется, – дрогнувшим голосом сказала она, глядя глазами