Парящая для дракона. Прыжок в бездну. Марина Эльденберт

под руку – в точности с тем же выражением лица, с которым мы поднялись на эту сцену, по лестнице мы спустились вместе.

      – Чудесного вечера, Лаура, – произнес он, глядя мне в глаза.

      А после развернулся и направился к дверям. Холод, обрушившийся на меня, едва ли был слабее смысла сказанных им слов: и сейчас, и на сцене.

      – Врача! – крикнул кто-то. – Ферне Хэдфенгер плохо!

      Я обернулась – лишь на миг – чтобы увидеть, как отец держит на руках потерявшую сознание Ингрид. Его лицо – белое, как у конферансье, искаженное, широко распахнутые глаза Сильви. Странно, но Даргела я не заметила. Это я осознала уже в тот момент, когда бежала, а если быть точной – шла к дверям, настолько быстро, чтобы не сорваться на бег, и настолько медленно, чтобы это не было заметно.

      Сомневаюсь, что это не было заметно.

      Вспышки возобновились, шум в зале нарастал, но я отрезала себя от него дверями, вылетев за них и с трудом пытаясь втянуть ставший неожиданно холодным и липким воздух. Шаги дракона я слышала отчетливо, и вот теперь, уже совершенно не стесняясь вытянувшихся вдоль коридора мергхандаров, бросилась за ним.

      – Торн!

      Разумеется, он не остановился. Дверь его кабинета защелкнулась, когда я вылетела из-за поворота. Подлетев к ней, распахнула, врываясь внутрь.

      – Ты не можешь с ними так поступить!

      Он обернулся. Пламя, сделавшее его глаза похожим на две светящиеся льдины, хлестнуло наотмашь, заставляя отпрянуть на уровне инстинктов. Я с силой вдавила ногти в ладони и шагнула вперед.

      – Ты будешь говорить мне о том, что я могу и что не могу, Лаура? – тихо произнес он.

      – Они здесь ни при чем!

      – Неужели? Твой отец тебя воспитал.

      Я задохнулась. От той ледяной жесткости, с которой были сказаны эти слова.

      – Знаешь, о чем ты всегда забывала, Лаура? О том, что я могу. Я могу сделать с тобой и с твоей семьей все, что пожелаю. – Он говорил тихо, но в кабинете стремительно холодало. – С теми, кто посчитал возможным играть со мной в игры.

      – Нет. – Изо рта вырвалось облачко пара, я растерянно смотрела, как мое дыхание тает в разделяющем нас полумраке. – Никто с тобой не играл, Торн. Я пыталась до тебя достучаться. Когда мне стало понятно, что я не могу, я просила тебя меня отпустить. Ты сказал, что ты меня не отпустишь. Что мне еще оставалось делать?!

      Кажется, только сейчас я поняла, что он сказал. Точнее, что он сказал еще.

      – Моя семья ничего не знала!

      – Об этом «ничего» ты шепталась со своим братом перед тем, как подняться на сцену?

      Я шагнула к нему:

      – Никто ничего не знал! Я никому не говорила! Я жила с этим все это время, пока ты снисходил до меня исключительно для рекомендаций по поводу праздника.

      – Превосходно, Лаура. Теперь ты будешь жить с этим всю жизнь.

      Он отвернулся и шагнул к столу. Не вполне отдавая себе отчет, что делаю, я бросилась за ним. За секунду до того, как мои пальцы коснулись бы его руки, Торн обернулся. Бросок был молниеносный,