Нежданчик для майора. Яна Тарьянова

на автобус, выезжающий с площадки – волки с автоматами проверили пассажиров, и зашли в салон второго.

      – У них путевые листы уже подписаны, – снизошел до объяснения волк. – Их выпустят. А дальше – всё.

      Агриппина вернулась на брезент, тихо проговорила:

      – Надеюсь, мне вернут деньги за билет, если не удастся уехать. Проблема в том, что завтра надо быть на работе. Если бы не планерка, я бы у тебя еще на ночь осталась и уехала утром. Но я не успею, попаду в Лисогорск только к девяти, а мне надо в восемь сидеть в кабинете у начальника.

      – Я думаю, рейсы отложат, уедешь позже. Посидим, дождемся объявления. Диспетчер должна что-то сказать.

      Тем временем количество служивых на площади увеличилось. Приехавшие сотрудники дорожной полиции перегородили все въезды и выезды, прошли вдоль стоянки, внимательно рассматривая припаркованные автомобили.

      – Это моя! – сообщила Олеся, когда они задержались возле ее машины. – Если надо, я могу убрать.

      – Багажник открой, – велел волк, разговаривавший с Агриппиной.

      Олеся покорно выполнила приказ. Полицейские внимательно осмотрели пустой багажник, заглянули в салон и отпустили Олесю на брезент, записав номер машины.

      – Я за водой схожу, – крикнул водитель. – Жарко невыносимо.

      – С рынка всех выгоняют, – напомнил волк.

      – Скажу нашим, чтобы притормозили, где-нибудь продадут.

      Олеся подергала воротник блузки, откупорила минералку, глотнула и подумала: «Как они в этой броне на солнце стоят? Как ходят и в обморок не падают? Всё черное, тяжелое, вентиляции никакой. Сдохнуть можно!»

      «Они сильные, – пробурчала шакалица. – Сиди тихо. Зашибут и не заметят».

      Не прошло и десяти минут, как Олеся пронаблюдала, что волки в экипировке и с автоматами еще и бегают через раскаленную асфальтовую площадку, не обходя по теневому периметру. Четверка принесла две полуторалитровых бутылки воды. Волк, разговаривавший с Агриппиной, поднял щиток шлема и сказал:

      – Камул велел делиться!

      – Теплая, – глухо ответил один из бегунов. – Может, водила где-то холодную добудет. Я Душана с ним оставил, притащат, если разживутся.

      – Что полицейские сказали? Саперы с нюхачом будут?

      – Хрен там будет, – волк снял шлем, провел ладонью по мокрому ежику волос. – Они в мэрии застряли, оттуда двинут в банк. Или сами проверяем, или ждем до вечера.

      – Ёлкин сад, – волк с поднятым щитком жадно припал к бутылке с водой, не снимая шлема.

      – Грач, может, сами? Диспетчер говорит, три автобуса встанут. Мы же всех из вокзала выставили, она контролерам документы отдать не может. Ее внутрь не пускают, пока здание не проверят.

      – Это мне опять подписывать. А если претензии будут?

      Олеся смотрела на волка, стараясь не переступать грань приличия. Ничего не могла с собой поделать: взгляд возвращался к волевому лицу, делил общее впечатление на детали – тяжелый подбородок, обросший щетиной, высокий лоб, темные глаза, упрямо