Бункер. Дмитрий Сарманов

которой до этого не существовало. Все это настолько было похоже на сон, и я даже на секунду представил, как проснусь сейчас в нашей с Максом конуре с больной с похмелья головой, доползу до кухни, полюбуюсь на батарею выпитых вчерашним вечером бутылок и решу, что я – кретин, конечно, что не поехал с ними на эти их шашлыки, а вместо этого буду до вечера слоняться один по пустой квартире…

      И в эту секунду, пока я постепенно погружался в сожаления о несбывшемся, практически одновременно произошли две вещи – вдруг резко погас свет, и я, по инерции продолжая идти в кромешной темноте, со всей дури звезданулся обо что-то головой. От неожиданности я сел на пол и, чувствуя, как на лбу растет огромная шишка, начал шарить по карманам в поисках телефона, надеясь, что “Dire Straits” и Боуи не полностью его разрядили. Аккумулятор показывал восемь процентов, сети не было, но фонарик работал, и я, наконец, смог оглядеться.

      Прямо надо мной торчала огромная ржавая труба, выходя из одной стены и скрываясь в другой. Справа от меня куда-то вниз вертикально уходила такая же ржавая металлическая лестница, выглядела она очень ненадежно, и я решил, что полезу туда только, если не будет никаких других вариантов. Стены вокруг меня были покрашены облупившейся темно-зеленой краской, где-то в темноте справа терялся боковой проход. Никакого белого коридора, освещенного люминесцентными лампами, по которому я двигался последние пятнадцать минут не было и в помине. Как сказала бы на моем месте Алиса: «Все любопытственней и любопытственней».

      Я поднялся на ноги, стараясь беречь многострадальную голову, которой и без материальных воздействий было сейчас не сладко, и заглянул за угол, там было что-то типа небольшого холла, из стен то тут, то там торчали какие-то трубы, вентили и задвижки. Пахло сыростью и немного креозотом, как возле железной дороги. Где-то недалеко послышался шум проходящего поезда, когда он приблизился, пол подо мной мелко задрожал, и мне на голову с потолка посыпалась отсыревшая штукатурка. Из холла вели в темноту три двери, я вошел в одну из них и обнаружил за ним еще одно такой же холл, а в нем еще две двери и люк с лестницей в полу. Я пошел дальше, осветив следующее помещение и размышляя о том, будет ли хорошей стратегией всегда поворачивать налево.

      В моей памяти разблокировалось еще одно воспоминание из раннего детства. Мне было восемь или девять, и отец в первый раз взял меня с собой в свой НИИ. Больше всего меня заинтересовал древний компьютер, стоящий в углу кабинета как память о доисторических временах, когда отец только начинал здесь работать. Он был похож на огромный шкаф с клавиатурой и маленьким зеленым экраном. Комп умел выводить только ядовито-зеленые буквы и цифры на темном фоне, при этом на нем были игры, которые тоже состояли из движущихся по экрану букв, ноликов и единичек.

      Я вспомнил, что тогда мое воображение поразила игра, которая называлась «Сталкер». В центре пустого черного экрана располагался значок, обозначавший человечка в темном подземелье.