Бункер. Дмитрий Сарманов

тоже не имело особого смысла. Вся наша затея сразу выглядела как законченная авантюра, так что оставалось только расслабиться и получать удовольствие.

      Поэтому я расслабился и посмотрел наконец по сторонам. Станция «Комсомольская» с рядами колонн и галереями с обеих сторон была похожа на средневековый дворец, который зачем-то закопали на пятьдесят метров под землю, только вместо статуй и барельефов с рыцарями и королевами нас окружали изображения солдат и представителей трудящихся масс. Я остановился на самом краю платформы, шагах в десяти от червоточины туннеля. Из червоточины дул ветер, теплый и сухой, похожий на ветер пустыни, непонятно как оказавшийся здесь. Чернота тоннеля казалась мне безразмерной, длящейся далеко-далеко, я вглядывался в нее до тех пор, пока из-за поворота не показались огни подходящего поезда. И сразу стало неинтересно, просто туннель, бетонные стены, рельсы, бетонный потолок – никакой магии.

      Войдя в вагон, я вспомнил, как в детстве ехал по этому маршруту до экспресса в аэропорт. Такое точечное воспоминание, ощущение сродни дежа вю, когда вдруг явственно вспоминаешь что-то давно забытое попадая в сходные обстоятельства или декорации. Это, наверное, было из тех времен, когда мне уже становилось неинтересно сопровождать взрослых в их ежегодных путешествиях, но сами путешествия все еще компенсировали этот дискомфорт. Я вспомнил, что на те двадцать минут, когда ты сидишь или стоишь в вагоне в окружении чемоданов, а отец с Линой склонившись друг к другу продолжают свой взрослый неинтересный разговор, пытаясь перекричать окружающий шум, я придумал себе свою собственную тайную игру. Я внимательно вглядывался в лица окружающих людей, пытаясь угадать кто они и откуда едут. В детстве каждый второй оказывался шпионом, который ехал на тайное задание, серийным убийцей, вышедшим на охоту, волшебным существом, только притворяющимся человеком… Я бросил взгляд в сторону середины вагона. Он был полупустым, люди сидели, уткнувшись в телефоны или бессмысленным взглядом смотрели в пустоту за окнами напротив. Все были какими-то обыкновенными, никто из них не походил не то, что на волшебное существо, а даже на самого завалящего шпиона. И истории про них не придумывались, хоть убей. Хреново быть взрослым, никакой тебе сказки вокруг…

      Я посмотрел в другую сторону. Справа и напротив, в самом углу вагона сидела девушка, над которой склонился – он был единственным кто стоял, а не сидел, несмотря на то что сиденье возле девушки было свободно, видимо, так ему было удобнее с ней говорить – долговязый тип в стильно потертых джинсах и такой же джинсовой косухе, из рукавов которой торчали белоснежные манжеты рубашки. Ковбойские сапоги на высоких каблуках делали долговязого типа еще длиннее, а завершала картину ковбойская же, прости господи, шляпа, висевшая на завязке на шее сзади. При этом весь этот чумовой гардероб удивительным образом не создавал впечатления, что его обладатель вот-вот отхватит по морде от первого же уважающего себя гопника. У типа были очень светлые, то ли серые,