Доктор Фаустов. Повесть. Александр Викторович Антипов

познания. Удивляй меня!

      – Суха теория мой друг, но древо жизни вечно зеленеет! Это не я придумал. Поэт один, жил в XVIII веке. Ну что, едем? Предлагаю для начала винца попить. В Лейпциг, там самые винные места. Есть там погребок забавный. Я там раньше бывал. Хозяин, коллега ваш, доктор медицины Генрих Штромер из Верхнего Пфальца. Точнее, из Ауэрбаха. Посидим, за жизнь нашу грешную покалякаем.

      – На чём едем? У тебя, поди, вертолёт свой есть или Суперджет частный. На поезде не люблю.

      – Какой поезд? Долетим со свистом! Сейчас мой плащ расстелим у тебя на полянке возле камина барбекю. И полетим. Поздравляю с новыми ощущениями! Это тебе не на Крокодиле из курсового душманов расстреливать на бреющем. Так, кажется, МИ-24 называется среди вашей братии?

      В кабаке было шумно. Можно сказать, слишком шумно. Наши герои подсели к столу, где были два свободных места. Огромный дубовый или ореховый стол, стилизованный под старинный. Вся мебель и интерьер дышали готикой. За этим столом уже сидела компания из четырёх мужчин. Все были изрядно навеселе. Один пел забавную песню. Он начал её, когда наши герои вошли в кабак и спустились по лестнице в основной зал. Стофелев поинтересовался, нельзя ли к ним подсесть. Мотивируя это тем, что вновь прибывшим понравилось их весёлая компания. Он также выразил сомнения в качестве вина которая здесь подают. А вот в испанских Пиренеях, откуда они с другом прибыли, вино отменное. Пошла полупьяная беседа о том, о сём, и ни о чём. В результате весёлая компания уговорила спеть Стофелева. Почему не Геннадия? Тот в основном молчал, сносно говоря на немецком и понимая весь разговор. Песня была не просто забавной, но и поучительный. Про короля, у которого был любимый друг – блоха. Король приказал придворному портному сшить блохе нарядное платье, подобающее знатным вельможам. Блоха становится сенатором. И вся его родня занимает королевские опочивальне и покои. Все в укусах, но трогать блошиный род бояться. В результате кто-то придавил блоху ногтем, случайно. И на этом всё закончилось. Это была старинная шуточная немецкая песня, она всем присутствующим понравилась. За что и предложили выпить. За свободу! Стофелев повторно усомнился в качестве тамошнего вина, чем вызвал гул неодобрение со стороны компании. И предложил попробовать его вина. Из своего собственного подвала. Он поинтересовался, нет ли рядом где-нибудь бурава. Того самого которым проделывают отверстия в деревянной бочке. Ему указали на ящик, стоявший у окна, где лежал разный хлам. В том числе инструмент для открывания бутылок, бочонков, пробки, крышки и затычки. И так далее. Нашлись там бурава. Стофилев выбрал один и поинтересовался у заводилы компании, какого бы алкоголя тот захотел отведать. Возникла перепалка и наконец определившись, был выбран Курвуазье двадцатилетний. Фрош, так звали предводителя, сказал, что вкус этого коньяка он не спутает ни с каким другим. Этот мужчина был в серьезным подпитии, в той стадии, когда уже хочется дать кому-нибудь в рожу. И он уже обозначил для себя жертву. И только ждал повода. Он намеревался наказать Стофелева за глупый розыгрыш.