Замок принцессы Ольденбургской. Алексей Хапров

будет ночью во дворце поснимать.

      – Поснимаю, – выразил свою готовность я.

      – А пока тебе нужно будет сделать вот что. Ночью ты, значит, дежуришь… Скажи только честно, ты не боишься?

      – Немножко боюсь, – признался я. – А кто бы на моём месте не боялся? Но сдавать назад из-за этого однозначно не собираюсь.

      – Ну вот и хорошо, молодец, – одобрительно отозвался Венька. – Так вот, ночью, значит, ты отдежуришь, а завтра или послезавтра, когда отдохнёшь, навести родственников этих двух исчезнувших сторожей. Мы их, конечно, допрашивали, когда возбудили дело об исчезновении. Но одно дело – следователь и официальный протокол, а другое – простой разговор с новым ночным сторожем, который вдруг столкнулся с чем-то необъяснимым. Я дам тебе их координаты. Но только не говори, что тебе дали их адрес в прокуратуре. Скажи, что ты тихонько позаимствовал их в бухгалтерии.

      – Ну, это само собой, – заверил его я.

      – С тобой они могут быть более откровенны. Может эти сторожа рассказывали своим домочадцам о чём-то, о чём те на допросах решили не говорить. Ну, чтобы их не заподозрили в психическом нездоровье…

      Последним из сотрудников музея домой в тот вечер ушёл директор.

      – Здорóво! – поприветствовал меня он, спускаясь по лестнице со второго этажа.

      Я поднялся с дивана, на котором сидел, и мы пожали друг другу руки.

      – Как прошлый раз?

      – Всё нормально, без происшествий, – соврал я.

      – Мыши не сильно беспокоили?

      – Нет. Я их вообще не слышал.

      – Их у нас тут хватает. Если услышишь какие-то шорохи – не пугайся.

      – Да я знаю, меня Маша уже предупредила, – кивнул я.

      Первушин вышел наружу, его ботинки звонко застучали по придворцовой площади. Я запер входную дверь изнутри и отправился на обход. Задняя дверь и все окна оказались закрыты. После обхода я спустился в подвал.

      Включив в подсобке электрочайник, я медленно провёл глазами по сторонам, вспоминая фотографии из уголовного дела по убийству Беленова.

      Вот тут, на полу, лежало его тело. Вот здесь, на столе, стоял его радиоприёмник. Вот на этом месте лежала та самая газета с бутербродами. Всё, как в моё предыдущее дежурство. За исключением одного – при мне Беленов был жив. Точнее, казался живым. Он вёл себя как живой человек, и я разговаривал с ним как с живым человеком.

      Так что же это такое получается? Каждый год, в день своей гибели, он как бы воскресает, появляется во дворце и просит тех, кого он встретит, передать привет своей супруге!

      Интересно, знают ли об этом Первушин и другие сотрудники? Пока они ведут себя так, как будто ничего сверхъестественного здесь нет. Мыши, мол, у нас тут, мыши!..

      Выключив закипевший электрочайник, я налил в кружку кипяток, опустил туда чайный одноразовый пакетик с тремя кусочками сахара, и в ожидании, пока чай заварится, решил прогуляться по подвалу.

      Подвал был большой. Очень большой. По сути,