По эту сторону. Дом с секретом. Ольга Назарова

норушь, пошевелив ушками. – Он сейчас в здание зашёл – во вторую дверь.

      – Слушай, а кто он вообще такой?

      – А это он тебе сам скажет. Может быть… – непонятно ответила Шушана. – Но мне тоже интересно, что именно ему надо?

      А про себя подумала:

      «И сколько можно будет получить за то, что ему надо?»

      Нет, она вовсе не была жадной до людских денег, просто… безопасность дома, ради которого она осталась одна, её беспокоила чрезвычайно!

      Таня прислушалась, действительно где-то в отдалении послышались звуки, хлопок двери, лёгкие шаги по коридору.

      – И снова добрый вечер! – лучезарная улыбка звезды экрана вызвала бы счастливый визг его поклонниц, но у Тани были немного иные интересы, поэтому она ответила Соколовскому корректно-рабочей улыбкой, мол, не очень-то и хотелось, но раз ты уже припёрся мешать мне работать, вытолкать тебя всё равно не получится…

      – Уютно вы тут устроились! – одобрил Соколовский, обходя помещение. – Клетки, правда…

      – А что не так? – удивилась Таня.

      – Не одобряю… но это мои заморочки, не обращайте внимания… – Соколовский хмуро покосился на ближайшую к нему клетку, в которой мирно спал такс, страдающий от бобризма и последующего оперативного вмешательства – почему-то разгрызенные в прах останки деревянных ножек стула не хотели перевариваться.

      – Итак! На чём мы остановились, когда нас так бесцеремонно прервали? – уточнил Соколовский, машинально покосившись на себя в зеркальную поверхность шкафчика.

      Таня мысленно закатила глаза: – «Позёр! Можно подумать, он забыл!»

      Но вслух произнесла совсем иное:

      – На том, что помощь Шушаны в моей работе – это замечательно.

      – Именно! – обрадовался Филипп. – Я хотел сказать, что именно ваш тандем мне и нужен! Насколько я понимаю, ваш род невелик, так? – обратился он к Шушане.

      – Неправильно понимаете, – она тут же надулась как мышь на крупу.

      – Странно… Я заходил в ваш дом несколько раз, но… но не смог дозваться никого из ваших соплеменников!

      – Мой род многонорушен, но они ушли в исконные земли, – крайне сдержанно ответила Шушана, – подозрительно покосившись на актёра.

      Соколовский тут же осознал, что ходит по очень тонкой грани…

      – Неужели же? – он принял подобающе-печальное выражение, медленно, но верно сменяющееся восхищением, переходящим в восторг. – А вы… вы, многоуважаемая Шушана, остались, чтобы не дать захиреть дому? Какая верность, какая изумительная стойкость духа!

      Шушана против воли принимала вид скромной, но исключительно благодетельной норуши, Соколовский сиял, а Таня смотрела на них во все глаза.

      «Если бы это было чуть больше месяца назад, я бы решила, что у меня с психикой большие проблемы!