Пролежни. Олег Игоревич Голиков

узор запенится.

      Странных причуд не ведая.

      день заморочит голову…

      Всё, что любил, то предал я,

      только уже по-новому.

      Моя душа из дерева,

      дерева злого сада,

      там, где изба затеряна,

      и из голов ограда…

      * * *

      Бледные безрадостные ночи,

      где же ваших сказок колесницы?

      Как вы утаили между строчек

      то, что может в будущем присниться…

      Почему застыли карусели

      что кружились в вашем звездном гроте,

      иль все раздали ожерелья

      дня жестокого чумной работе?

      Мои сны все чаще, тяжелее,

      поселились в них тоска и злоба,

      засыпаю на пустой скале я

      в хрустале подвешенного гроба.

      Только тучи слышат мои стоны,

      удивляясь постоянству страха,

      да седые призраки вороны

      ждут рассвета в покрывале мрака.

      Мои ночи, радостные девы,

      возвращайтесь из небес пустынных,

      спойте проклятым любви напевы,

      что теперь поете для невинных!

      * * *

      Кони меня кружат

      по седому лесу,

      только тьма и стужа,

      словно козни бесов.

      Мне б упасть и сгинуть,-

      здесь плохие игры.

      Но лишь ветер в спину

      злей вонзает иглы.

      Если б в этой схватке

      позабыть все строки,

      что в моей тетрадке

      были так жестоки.

      Чтоб простить и выжить,

      и вернуться к дому,

      где мы были ближе

      к вечности закону.

      С голодом роднится

      где-то волчья стая,

      на дороге птица

      мерзнет, не взлетая.

      Ночь подобно бреду

      в кровь клыки вонзает,

      и навстречу следу

      волки снег взрезают.

      А перед глазами

      наша боль простая…

      Сани в снег бросает,

      и все ближе стая.

      Спи, моя принцесса,

      скоро я замерзну,

      а тебя дух леса

      превратит в березу…

      * * *

      Я долго жду выздоровленья

      всех, окружающих меня.

      Они болеют от рожденья

      и до сегодняшнего дня.

      Их стоны и пустые вздохи

      ввергают ангелов в хандру,

      а безнадежные пройдохи

      не затихают и к утру.

      На ссоры брошены все силы

      осуществлять безумный план,

      и в ход идут ножи и вилы,

      сердца стираются от ран.

      На кухнях ночью, тихо-тихо,

      там, где провал печной трубы

      те, кто рубился днем так лихо

      тайком пакуются в гробы.

      Не тороплюсь я к ним на помощь,

      я убежденный дезертир -

      как только наступает полночь,

      я пропиваю свой мундир.

      До не приличия здоровый,

      живой, хоть зим и лет не счесть,

      всё жду упрямо, бестолково

      гонца, и радостную весть!

      * * *

      Объясни