Обелиск Света. Грань Единорога. Гордей Юнов

двинулся к камню, даже не посоветовавшись с друзьями, что было мне совершенно не свойственно. Рубин, зажатый в ладони, стал очень горячим, но я совершенно не обращал на это внимание. С разных сторон поляны к центру приблизились еще три фигуры: Сергеич, и две девушки из разных команд.

      – Чего стоишь, – репортерша Кристина набросилась на оператора, – иди ближе, снимай, что они будут делать.

      Шурика упрашивать не пришлось, он тоже направился к валуну, на ходу одной рукой настраивая камеру, вторая рука почему-то находилась у него в кармане брюк.

      Пять человек сошлись в центре поляны у большого валуна, остановились и посмотрели на Никиту, который, наоборот, стал пятиться от валуна с испугом глядя на него.

      Пять человек отвернулись от Никиты и посмотрели на валун. По черной поверхности гранита как будто бегали электрические разряды, и от камня исходило мягкое сияние.

      Жар в кулаке стал невыносимым, я с большим трудом сдерживал боль, камень в руке буквально полыхал. Неожиданно для самого себя, я вытянул руку вперед ладонью вверх и разжал пальцы. Этот мой жест в точности повторили четверо остальных людей, подошедших к валуну.

      Пять человек стояли в центре поляны с вытянутой вперед раскрытой ладонью, у каждого на ладони полыхал огонь. И в этот момент с чистого голубого неба в валун ударила яркая молния. Гранит не выдержал, по его поверхности побежали глубокие трещины.

      Огоньки поднялись с ладоней людей и устремились к камню, оставляя за собой яркий след. Подлетев к валуну, они исчезли в трещинах, как будто впитались в недра камня. Через мгновение всё закончилось, гранитные трещины затянулись, поляна приняла свой обычный вид. Только люди обычный вид принять не могли, кто сидел, кто стоял, но выглядели все жутко огорошенными.

      – Ч-что это было?

      – Ну ни фига себе!

      Возгласы посыпались с разных сторон, причем большинство из них было не совсем книжного формата.

      Я посмотрел на свою ладонь: ни камня, ни следов огня, ни ожогов – чистая ладонь, будто ничего и не было несколько мгновений назад.

      – Жеребьевку-то проводить будем? – первым пришел в себя Сергеич, тоже с интересом рассматривающий свою чистую ладонь.

      – Может ну ее, эту жеребьевку, сваливать отсюда надо, – раздался чей-то голос с края поляны.

      – А чего сваливать-то? Ничего страшного не случилось, ну шарахнула молния, никто же не пострадал, правда, доктор? – Сергеич посмотрел на Веронику.

      Врач по очереди обошла потерпевших, осмотрела ладони, спросила, не болит ли чего, и пожала плечами:

      – Руки в порядке, никаких видимых повреждений нет. Никаких болевых ощущений ни у кого нет. Придем в лагерь, дам всем желающим успокоительного. Не вижу причин прерывать мероприятие.

      Довольно странно было наблюдать такое спокойствие у молодой совсем девушки только что пережившей стрессовую ситуацию. То ли она что-то знала,