Сотворение Святого. Герой. Уильям Сомерсет Моэм

и его молчаливая жена.

      – Теперь, мессир, вы понимаете, в каком мы положении, – обратился ко мне Кеччо. – Под нами бушует огонь, а земля так тонка, что мы вот-вот провалимся в самое пекло. Вы должны пообещать более не искать повода для ссоры с вашим соотечественником, этим Эрколе Пьячентини. Он один из фаворитов Джироламо, и тот не позволит его тронуть. Если вы убьете Пьячентини, граф воспользуется этой возможностью, чтобы арестовать нас всех, и нас будет ждать судьба флорентийских Падзи[13]. Вы обещаете?

      – Я обещаю отложить месть до более благоприятного времени.

      – А теперь, господа, мы должны разойтись, – подвел Кеччо итог нашей встречи.

      Когда мы прощались, Алессандро повернулся к Маттео.

      – Завтра ты должен привести своего друга к моей сестре. Она будет рада видеть вас обоих.

      Мы ответили, что безмерно счастливы такому предложению, и Алессандро и Лодовико Пансекки оставили нас.

      Маттео задумчиво посмотрел на Кеччо:

      – Кузен, все это выглядит как заговор.

      Кеччо даже вздрогнул.

      – А что делать, если люди недовольны Джироламо.

      – А ты? – настаивал Маттео. – Как я представляю себе, тебя не очень-то волнует, дерут с людей налоги или нет. Ты же знал, что рано или поздно налоги вновь будут брать сполна.

      – Разве он не оскорбил меня, прислав ко мне сборщика за долгом?

      – И это все? – Маттео пристально смотрел на кузена.

      Кеччо опустил глаза, но потом вновь встретился взглядом с Маттео.

      – Нет, – наконец ответил он. – Восемью годами раньше я был Джироламо ровней, а теперь я его слуга. Мы дружили, он любил меня как брата, а потом появилась его жена, дочь Франческо Сфорцы, приблуда, и постепенно он отдалился от меня. Стал холоден и сдержан, начал показывать, что он здесь хозяин, и теперь я не больше чем гражданин среди граждан, но никак не ровня правителю.

      Кеччо какое-то время молчал, но на лице читалось неистовство его эмоций.

      – Все это касается тебя в той же степени, что и меня, Маттео. Ты – д’Орси, а д’Орси не рождены слугами. Когда я думаю, что этот человек, внебрачный ребенок папы, относится ко мне так, словно выше меня по происхождению, у меня перехватывает дыхание. Я хочу кататься по полу и рвать на себе волосы. Ты знаешь, что д’Орси знатны и богаты уже три столетия? Медичи бледнеют перед ними, потому что они были горожанами, а мы – всегда дворянами. Мы изгнали Орделаффи, потому что они хотели поставить над нами незаконнорожденного ребенка, и мы должны смириться с этим Риарио? Клянусь, я этого не вынесу.

      – Хорошо сказано! – кивнул Маттео.

      – Джироламо уйдет, как ушли Орделаффи. Бог свидетель, я в этом клянусь!

      Я взглянул на Маттео и увидел, что страстность Кеччо зажгла и его: лицо раскраснелось, глаза сверкали, голос стал хриплым.

      – Но не повторяй свою же ошибку, Кеччо, – предупредил он. – Больше никаких правителей со стороны.

13

Знатная и богатая флорентийская семья, враждовавшая с Медичи. Неудавшаяся попытка убийства Лоренцо Медичи, предпринятая в 1478 г., закончилась для Падзи крайне печально – смертью многих ее членов и конфискацией имущества.