Друд, или Человек в черном. Дэн Симмонс

Диккенс зашагал вперед, ненадолго останавливаясь у некоторых проемов, чтобы посветить в них фонарем. Все это были кубикулы – огороженные одинаковыми решетками погребальные камеры, где стояли рядами и ярусами массивные гробы. В конце галереи Диккенс тщательно осветил всю торцовую стену и даже поводил по камню свободной рукой, нажимая там и сям ладонью, словно в поисках скрытого пружинного механизма, открывающего потайную дверь. Безрезультатно.

      – Ну вот… – начал я.

      Что я собирался сказать? «Ну вот, видите! Никакого Подземного города здесь нет. Никакого мистера Друда здесь нет. Вы удовлетворены? Пожалуйста, Диккенс, пойдемте домой. Мне нужно срочно принять лауданум».

      – Похоже, больше здесь ничего нет, – сказал я.

      – Это не так, – возразил Диккенс. – Вы заметили свечу на стене?

      Нет, я не заметил. Мы вернулись к предпоследней кубикуле, и Диккенс поднял фонарь повыше. Да, действительно, в маленькой нише в стене стоял огарок толстой сальной свечи.

      – Может, она оставлена здесь древними христианами? – предположил я.

      – Не думаю, – сухо промолвил Диккенс. – Зажгите ее, пожалуйста, друг мой. И идите обратно к входу впереди меня.

      – Зачем? – спросил я, но, так и не дождавшись ответа, послушно взял огарок, выудил коробок спичек из левого кармана сюртука (несуразно тяжелый револьвер по-прежнему оттягивал мой правый карман) и зажег свечной фитиль. Диккенс кивнул, довольно бесцеремонно, и я медленно зашагал по галерее в обратном направлении.

      – Вот оно! – внезапно воскликнул Диккенс, когда мы преодолели примерно половину расстояния.

      – Что?

      – Разве вы не видели, как пламя свечи затрепетало, Уилки?

      Если я и видел, то не обратил внимания. Однако я сказал:

      – Да просто от входа сквозняком тянет.

      – Не думаю, – отрывисто бросил Диккенс.

      Упорство, с каким он выражал несогласие с каждым следующим моим замечанием, начинало раздражать меня. Подняв фонарь, Диккенс заглянул сначала в кубикулу слева от нас, а потом в противоположную.

      – Ага! – воскликнул он.

      По-прежнему держа перед собой слабо трепещущую свечу, я тоже заглянул в камеру, но не обнаружил там ничего, способного вызвать такое вот удивленное и довольное восклицание.

      – На полу, – указал Диккенс.

      Я увидел, что в красной пыли там протоптана своего рода тропинка, ведущая за железную решетку, к гробам.

      – Недавнее погребение? – предположил я.

      – Сильно в этом сомневаюсь, – промолвил Диккенс, упорствуя в своей решимости отвечать возражением на каждую мою реплику.

      Он первым вошел под своды усыпальницы, отдал мне фонарь и потряс железную решетку обеими руками. Часть решетки отворилась внутрь подобием калитки, края и петли которой не были видны даже с расстояния нескольких футов.

      Диккенс тотчас забрал у меня фонарь и вошел в проем. Через несколько мгновений он стал словно тонуть