Как нам живётся, свободным? Размышления и выводы. Анц ИМ

влечёт к ней то, чем она является в своём нижнем «слое», когда с нею увязываются наши обычные (самые простые, на бытовом уровне) или политические и социальные (более широкие) представления о независимости.

      Оказавшись в этом «месте», мы часто вроде бы находим искомое, но оно опять не способно полностью удовлетворить нашу взыскующую любознательность. Независимость от чего? От кого? С кем и для чего? И т. д. Вопросы озадачивают и вызывают подобие растерянности, если не сказать шока.

      О том же, что тут мы должны иметь дело с устойчивым представлением о мере зависимостей, в виду которой всё, что существует, находится обязательно в связи с чем-нибудь, и речи не заходит, или если и заходит, то очень редко, поскольку при дальнейшем углублении в эту, «следующую» сферу, размывается или даже целиком утрачивается смысл уже и самой свободы – в её не только нижнем «слое», но и в субстанциальности…

      Какие бы, однако, трудности на этом пути познания перед нами ни возникали, нам не к лицу было бы из чистого каприза взять да и вовсе не принимать субстанциальное в расчёт, иначе говоря, вообще не обращать на него внимания.

      Пойти на такой шаг значило бы уронить наше сознание до того примитивного уровня, при котором мы не могли бы управляться и с абстракциями меньшего порядка. Нет; мы ведь постоянно убеждаемся в нашей мыслительной исключительности, уверенно разделяем положения о феномене своей познавательной сущности и «всеядности». Аналогов ему пока не найдено в необъятной вселенной.

      Субстанциальность, являясь крайней отвлечённостью, не отделена в самоё себя, когда из неё напрочь бы вымывалось информативное, в связи с чем она не могла бы удерживаться в сознании как понятие.

      В области человеческого мышления её роль незаменима тем, что ею подчёркиваются безграничные (так мы считаем) возможности абстрагирования. А это, в свою очередь, открывает широчайшие перспективы исследований реального мира, усовершенствования логистики этого процесса.

      Оставаясь только в своём нижнем «слое», свобода лишалась бы ещё одной, характерной для неё черты – устремлённости к идеалу и быть им, значит, и цена ей была бы соответствующая.

      Хотя осуществление идеала недостижимо, людям свойственно различать в нём то, к чему они желали бы всегда стремиться. Как мы знаем, с этим не всё получается. Как раз потому, что не всё в движении к идеалу оказывается ровным, и не всё тут позволено…

      Недопустимо смешивать понятие свободы с понятиями воли и вольности. Первое из этих двух последних понятий существует в обороте как не имеющее ни границ, ни субстанциальности. Оно трудно приложимо к реальностям и понимается только в самом широком значении. В зауженном смысле оно хотя и употребляется, но фиксировать его в каких-то определённых параметрах – дело безнадёжное.

      Что имеется, к примеру, в виду, когда говорят, что для некоего политического решения нужна, мол, воля верховного руководителя или управляющего коллективного органа? Только то, что эти носители