Сон уходящего дня. Евгений Кирюшин

город опьянел от дум,

      По листьям взгляд сползает серой мышью,

      А в голове твоей один лишь шум,

      Один лишь шум уснувшего затишья

      Нарушит крик молчанье. Ну и пусть

      В вечерней мгле застынет его эхо,

      В глазах твоих видна одна лишь грусть

      Одна лишь грусть растаявшего смеха.

      Смывает время твердость старых стен,

      Ни чтешь минут и проплывают годы.

      А посмотри, вокруг один лишь плен

      Один лишь плен безвременной свободы.

      Все, что ушло у памяти в сети,

      Добыча снов поблекнувшего цвета.

      Один лишь холод жив в твоей груди,

      Один лишь холод прожитого лета.

      Вечерня

      Я весь на зыби островка,

      Который, вот недавно был водою.

      Теплеют световые облака,

      Еще вчера казавшиеся тьмою,

      Все те же, но как-будто пронзены,

      Лучей Восточных розовой струею.

      Восторгом летним вновь обагрены.

      Мой взгляд прикован к бронзе Царских Врат.

      Вот вечность выплывает из мгновенья.

      Глотая стен сосновый аромат,

      Сорастворяясь с ладана куреньем,

      С Пришедшим от Востока льюсь в закат.

      Я чувствую, не зная, что сказать,

      Вся суть растворена вокруг незримо.

      Ее я знаю, объяснить не в силах…

      …Живая Солнечная Гладь

      Под куполом пространство затопила!

      Возвращение вперед

      И снова уходит, и знаю надолго,

      Оставив тоску, изнутри пустоту.

      "Останься" – кричу безнадежно вдогонку,

      Пытаясь поймать в отраженьи звезду.

      "Привет" – говорит мне прохожий – "вот малость

      Хлебни на дорогу, ты вроде не пьян."

      В плече ему ткнулся – "Вся жизнь поломалась".

      А он мне ответ : "Почини лучше кран".

      И снова один, я лениво пытаюсь

      Услышать хоть что-то в чужой тишине.

      Опять на предутренний зов возвращаюсь

      Того, кто сказал нам : "Придите ко Мне."

      Волчья Вера

      Его церковь – кабак,

      А иконы – глаза потаскух.

      Его сердце наждак

      И лицо беззаботно спокойно.

      Его вера – игра.

      Чудо – дикого хищника нюх

      Будто пламя костра,

      Он хранит эту веру достойно

      Презирает он страх,

      Пробираясь по чаще толпы.

      Не считает, что прав

      И не жаждет себе оправданья.

      В нем болотный огонь

      Жжет горячую твердость стопы.

      Он испытывал боль!

      Он не верит в свое наказанье.

      Волчья вера верна?

      Для него уж другой не дано.

      Даже смерть не страшна!

      Как колдун, призывающий беса,

      Верит в помощь себе,

      Хотя пламя уже доползло

      К искривленной губе

      Его лика, смотрящего к лесу!

      Вольный поэт – Певец свободы

      Ну кто, ну кто повинен в том,

      Что некого винить?

      И, если, вдруг его