Не играйте с некромантом. Кира Стрельникова

он хотел, чтобы Полин стала его якорем.

      А еще забрать ее из борделя – тут Гастон перестал улыбаться, черные глаза прищурились и опасно блеснули. Нет уж. После проигрыша ни один мужчина не притронется к его Птичке, что бы она ни думала по этому поводу. В борделе она точно больше жить не будет, и точка. Понадобится – перекинет через плечо и донесет до своего дома пешком, пусть при этом и придется пересечь половину города. Правда, почти наверняка она будет громко возмущаться… Гастон снова усмехнулся и глубоко вздохнул, унимая взметнувшийся азарт. Это было бы забавно, посмотреть на возмущенную Полли, наверняка ее щеки раскраснеются, глаза засверкают, а ротик приоткроется от избытка эмоций. Ох как вовремя сонхау прислали ему весточку! Гастон снова ненадолго нырнул в воспоминания недавних дней о том, как же так получилось, что он вообще оказался в «Золотых колибри».

      Несколькими днями ранее, особняк маркиза де Шабли

      Настойчивый стук в дверь спальни отдавался в висках, и ввинчивался в мозг, вызывая желание запустить в незадачливого визитера чем-нибудь потяжелее.

      – Мессир Лоран, проснитесь! Мессир Лоран!

      Голос дворецкого в доме маркиза Оллсинэля де Шабли Гастон не спутал бы ни с каким другим. Тщедушный старичок обладал густым басом, способным мертвого поднять из могилы, особенно когда надо было дозваться дрыхнувшего без задних ног хозяина или его гостя. Глухо застонав, Гастон оторвал тяжелую голову от подушки и уставился мутным взглядом на дверь.

      – Бернар, чтоб к тебе зомби с утра пожаловал! – поморщившись, рявкнул некромант. – Что случилось?!

      Вставать катастрофически не хотелось, от слова «вообще». Хотелось пить, а еще лучше – фирменной настойки Оллсинэля от похмелья, которую тот делал по рецепту своего папы-эльфа. Славно они вчера погуляли, отмечая последний холостой день какого-то из друзей маркиза – у того вскоре должна была состояться свадьба.

      – Мессир Лоран, вам послание! – зычно сообщил Бернар и снова настойчиво постучал.

      Пробормотав проклятие, Гастон сполз с кровати, стянул со стула небрежно брошенные туда накануне штаны и оделся. Рубашку он проигнорировал – вряд ли дворецкий упадет в обморок от вида голого мужского торса.

      – Ну? – недовольно поинтересовался Гастон, распахнув дверь и хмуро глянув на Бернара. – Раз уж разбудил, принеси того пойла, которое у Сина в отдельном шкафчике хранится.

      – Да, мессир. – Сухонький дворецкий склонил голову и протянул ему маленький серебряный поднос. – Просили вам передать, и срочно.

      Увидев, что там лежало, Гастон мигом пришел в себя, даже остатки хмеля выветрились из головы и похмелье отпустило. На сложенном листке бумаги – плоская перламутровая пластинка с древними рунами. Несколько минут некромант гипнотизировал послание взглядом, потом забрал пластинку и бумагу,