Персональный детектив. Владимир Покровский

Буквально по-детски всхлипнул.

      – Ты даже не понимаешь, что уничтожил миллионы жизней. И при этом сделал меня сообщником. За одно это я просто обязан тебя убить.

      Слова давались с усилием, хотелось почему-то поскорее скорчиться и заснуть.

      – Вот ведь заладил: «Убить, убить!» – весело моргая, воскликнул Фальцетти. – Ну неужели же ты не понимаешь, Дон, милый, что я не только спас тебя… ой, ну не тебя, конечно… здесь тебе малость не повезло, за тобой все так же охотится твой персональный детектив, тут уж ничего не поделаешь, хотя, наверное, можно что-то придумать… Неужели ты не понимаешь, что я не только спас всех тех, кто сегодня тобой стал, точней, всех тех, кем ты стал сегодня? Неужели не понимаешь, что я вдобавок сделал тебя счастливейшим из людей, что я тебя Богом сделал, Доницетти Уолхов? Тебя с этих пор никто по фамилии называть не будет, ты теперь настолько велик, что достоин всего одного, даже не полного имени, а просто названия – Дон.

      – Вот уж спасибо за такое счастье, – с яростью, постепенно превозмогающей бессилие, прокаркал Дон, – вот уж спасибо за счастье несказанное – быть убийцей собственной родины…

      – Так ведь родину ты не убил, вот она здесь, ни капли не изменилась!

      – …за счастье быть убийцей миллионов…

      – Да почему ж так уж сразу – убийцей?

      – …среди которых если не родственники (тут ты немножечко опоздал), то друзья детства, знакомые, среди которых, кстати, бывшая жена моя, Джосика! Ведь все они умерли, всех нет, я убил их и украл тела. Мне осталось убить только тебя.

      Джосика. Это слово, как пароль, открыло потаенные шлюзы в душе Дона. Брошенная жена. Любимая брошенная жена. Если только можно говорить «любимая» о женщине, которую он все эти годы вспоминал пусть с тоской, но, в общем, не слишком часто. Но которую все-таки вспоминал, которую жалел и о которой жалел тоже.

      Джосика!

      Фальцетти хихикнул и озорно подмигнул.

      – А ведь не убьешь, правда! Человек, который все время повторяет слово «убью», убить никого не может.

      – Неправда! – выплюнул Дон. – Убийца, перед тем как убить в первый раз, повторяет это слово чаще, чем союзы и местоимения!

      – Утешения слабых! – завопил Фальцетти в экстазе. – Рассуждения стоят ноль, ценятся только поступки. Цепь мира состоит из событий, события вызываются поступками, а многотомные рассуждения здесь играют оч-чень малую роль. Пойми ты это! Перед тобой возможность совершить поступок уровня Бога. Провидение снизошло к тебе, наградив таким предложением! А ты вонливо ворчишь, хотя должен мне в ножки кланяться.

      – И для этого ты моими руками убил Джосику?

      – Да кто ее убил? Кто ее убил, опомнись! Она жива, но только теперь все ее поступки контролируются тобой.

      – Я ее не контролирую, – сказал Дон, вставая и направляясь к выходу.

      – Нет, постой! Давай разберемся!

      – Нечего разбираться.

      Дон вправду хотел уйти, но в то же время знал прекрасно, что идти ему некуда. Внутри души он желал, чтобы