Тринадцать способов убить Лалабелль Рок. Мод Вулф

рукой прокручивает экран телефона. Когда слышит, как звякает колокольчик на двери, он поднимает голову и сползает с капота. Его глаза скрыты за идеально круглыми темными очками.

      – Твоя машина? – спрашивает он. Голос у него высокий и пронзительный.

      Я молча смотрю на него и в задумчивости отправляю в рот кусочек черничного. Это же очевидно, что машина моя. Она единственная на парковке.

      – Ты едешь в Баббл-сити? – спрашивает парень.

      Видно, что он обливается потом, и мне даже немного жаль его. Тяжело быть в черном в такую жару.

      – А что? – спрашиваю я.

      – Ну, просто интересно, в смысле, я подумал, может, подвезешь?

      От черничного мороженого остается сладковатый химический привкус. Я хмурюсь и перехожу к сарсапарилле.

      Мой потенциальный попутчик переминается с ноги на ногу и краснеет. В ярком солнечном свете видно, что его волосы покрашены кем-то неопытным: под черным виднеются оранжевые корни.

      – Дело в том, – говорит он, – что в настоящий момент я не при деньгах. Но я мог бы прочесть твою ладонь.

      Зажав зубами пластиковую ложечку, я подхожу к нему поближе и протягиваю руку так, чтобы он видел гладкую, безликую ладонь. Парень вынужден наклониться, и очки едва не сваливаются с его носа, но он задвигает их на место.

      – О, – говорит он, сникая. – Так ты Портрет.

      Я киваю и передвигаю ложечку из одного угла рта в другой.

      – Ну, тогда ты, наверное, большая шишка.

      Я снимаю свои очки и подмигиваю ему. Он тупо смотрит на меня.

      – Не узнаешь? – спрашиваю я и даю ему подсказку. – Ты кино не смотришь?

      Гот пожимает плечами и чешет затылок.

      – Там, где я вырос, нет кинотеатра, а мои родители ужасно строгие…

      Я склоняю голову набок.

      – Сколько тебе лет?

      – Двадцать пять, – излишне поспешно отвечает он. Должно быть, думает, что я родилась вчера. Он ошибся на один день.

      Я удивляю себя тем, что издаю короткий смешок.

      – Я подвезу тебя, – говорю. – Залезай.

      Парень забирается в машину, и на его лице отражается тревога. Интересно, спрашиваю себя я, сколько он ждал, когда появится кто-нибудь, кого можно попросить подвезти. Красные пятна на его скулах не исчезают, а когда он видит салон, его подведенные карандашом глаза широко распахиваются. Если он и под впечатлением, то хорошо владеет собой и ничего не говорит, однако я замечаю, что садится он осторожно, как будто боится прикасаться к обивке.

      Мы выезжаем на шоссе, и когда «Тетя Джулия» уменьшается до пятнышка в зеркале заднего вида, я откидываюсь на спинку своего сиденья и сжимаю бумажный стаканчик, наблюдая, как голубое, коричневое и оранжевое проникают друг в друга.

      – Итак, – говорю я, – тебе надо куда-то конкретно?

      – Просто в Баббл-сити. Там живет мой мастер.

      Я кошусь на него и спрашиваю себя, правильные ли выводы сделала, основываясь на серебряных цепях и черной коже.

      – Твой мастер?

      – Мой учитель, – говорит парень, и выражение на его лице