Холодное блюдо мести. Юрий Витальевич Яньшин

Давайте, я лучше продолжу свои восхваления. Ваши беседы со зрителями на животрепещущие темы – как глоток свежего воздуха в задавленной гнилостными испарениями атмосфере. Духовность – вот чего больше всего не хватает нашему обществу. Старые идеалы порушили, но и новых создать не смогли. А то, что выдают за новое видение мира, является ничем иным, как окончательным разложением морали и нравственности. И то, что происходит сейчас на наших глазах, когда Россия нашла в себе силы чуть отступить от края военной, экономической и социальной пропасти, является, для меня лично, прискорбным фактом. За экономикой и политикой, мы не разглядели духовной составляющей. Вы согласны со мной?

      – Безусловно, – кивнул гость. – Однако следует ли мне расценивать ваши слова в качестве предисловия к постановке задачи? – сразу перевел разговор Душенин на сугубо деловой лад.

      – Да, – не стал юлить Верховный.

      В это время дверь в кабинет раскрылась, и официантка вошла, катя перед собой, ставшую уже традиционной тележку, уснащенную всяческим съестным. Пока она выставляла привезенную снедь на стол, разговор прервался. Под конец она выставила на стол два громадных термоса и виновато улыбнувшись, произнесла бархатным голосом:

      – Простите великодушно, мы не знали, каким напиткам отдает предпочтение ваш гость, товарищ Верховный, поэтому, на всякий случай налили в термосы и чай и кофе.

      – Спасибо, дорогуша, – в тон ей попробовал ответить диктатор. – Вы, как всегда, сделали все правильно. Мы тут с этим уж постараемся сами разобраться. Еще раз, спасибо.

      Официантка удалилась, покачивая бедрами, как парусник принайтованный к кнехтам при слабом волнении. Оба мужчины со вкусом проводили глазами аппетитное зрелище. Когда она закрыла за собой дверь, то Афанасьев опять вспомнил свою роль радушного хозяина:

      – Прошу к столу, Юрий Константинович. Вы у меня в гостях, а потому позвольте за вами поухаживать. Вы что будете: чай или кофе?

      – Да, без разницы, – опять заулыбался моряк и добавил народную присказку. – Наша невестка – все трескат.

      – Тогда, давайте кофейку для бодрости, – потянулся он к одному из термосов, чтобы разлить по чашкам ароматный напиток. – А вы, Юрий Константинович, не стесняйтесь, выбирайте все, что на вас смотрит.

      – Спасибо, – не стал чиниться Душенин и ухватил со стола ватрушку.

      Когда Афанасьев закончил разливать кофе и тоже взял ватрушку себе, разговор продолжился.

      – Да, так на чем бишь я остановился?

      – О предисловии, – сквозь набитый рот ответил гость.

      – Ах, да. Спасибо. Так вот. Про культуру мы забыли в борьбе за кусок хлеба, не осознавая, что культура – это и есть хлеб, в какой-то мере. В культуре у нас дела плохи. Особо в массовой культуре. Как там, в свое время говорил вождь мирового пролетариата про искусство?

      – Из всех искусств, для нас важнейшим является кино, – верно процитировал слова Ульянова моряк, начиная понемногу догадываться о целях человек пригласившего его сюда.

      – Верно, –