Блейдвингс. Игры ярости. Ксения Кантор

сблизиться, ошибиться.

      Выходит и, правда, боялась. До конца рабочего дня я пребывала в смятении. Меня то накрывало воодушевление, то снова душила тревога. Так ничего не решив для себя, сдала смену и отправилась в кампус.

      Стоило оказаться в комнате, как тут же раздался знакомый рингтон.

      – Как твои парни?

      Этот вопрос Зои задавала мне каждый день, терзая мой и без того взвинченный мозг.

      – Зои, я только что с работы. Могу поговорить с тобой о круассанах и пончиках. На большее не рассчитывай.

      – Хорошо, но вечером жду подробностей. Ты же помнишь про вечеринку?

      Черт!

      Только вечеринки мне не хватало. Словно почувствовав ход моих мыслей, подруга мгновенно пошла в атаку:

      – Даже не думай соскочить! Ты обещала!

      – Неужели? Не помню такого.

      – Миааааа…

      – Ладно-ладно. Пришли адрес.

      По опыту знала, от Зои так просто не отделаешься. Посмеешь отказаться, как прыткая подруга прискачет на своих головокружительных шпильках, засунет меня в ультракороткое платье и выволочет из комнаты. Уж лучше сама.

      Тут же на мессенджер пришло сообщение. Вечеринка проходила в баре недалеко от университета. Решено, пойду пешком, заодно подышу свежим воздухом и проветрю мозги.

      Вовремя вспомнила про новое платье, купленное еще в Литвудсе. Черное, облегающее с довольно глубоким декольте. Похоже, пришло время его выгулять.

      Следом позвонил отец. Мы всегда созванивались субботними вечерами. У него как раз заканчивалась смена в автомастерской, после чего он любил пропустить бутылочку пива, прежде чем отправиться домой. Мысленно представила, как он выходит на улицу, садится в старое потрепанное кресло рядом с гаражными воротами. С громким хлопком избавляется от крышки и делает первый глоток после рабочей недели. Впереди у него десять минут свободы, когда можно ни о чем не думать, откинуть тревоги и просто быть. Эти мгновения принадлежали только ему. Он слишком хорошо знал, что последует после возвращения домой. Возможно, он обнаружит маму пьяной, возможно трезвой и апатичной, а может и вовсе не обнаружить. Поэтому тот факт, что отец выбрал для созвона именно это время, отзывался в сердце нежностью и благодарностью.

      Он был рад услышать про мою новую работу. И хотя пытался скрыть, все же в его голосе отчетливо слышалось облегчение. Моя стипендия покрывало учебу и проживание. А вот питание, одежда и прочие мелочи лежали пока на его плечах.

      – Милая, как ты? Как учеба?

      – Пап, все хорошо. Как вы?

      – Как всегда. С переменным успехом, – с грустным смешком признался отец. – Но за нас не переживай. Расскажи о работе.

      И вновь это противное чувство вины. Я здесь, на новом месте с новыми людьми и заботами, а он все там же. И все прежние проблемы вынужден теперь разгребать в одиночку. Внутри словно разрасталась болотная тина, мерзкая, вязкая и неизбежно утягивала меня на дно. Тряхнув головой и стараясь побороть гадкое ощущение, переместилась