Среди богов. Неизвестные страницы советской разведки. Юрий Колесников

не надоело?!» – подумал разведчик, заметив изрядно опротивевший ему этот взгляд искоса. Однако с благодарностью в голосе произнес:

      – Искренне тронут оказанной честью…

      И они пошли к могиле Петлюры. Коновалец впереди, гость следом, рядом с тем же Ярославом Барановским, как тень следовавшим за провидником. Его лицо с печатью угрюмости заметно осунулось, приобрело землистый оттенок.

      За посетителями неотступно следовали двое рослых телохранителей. Один из них нёс дорогостоящий терновый веночек, увитый позолоченными листьями, символизирующими тернистый и одновременно овеянный славой путь усопшего. Поодаль шёл второй охранник. Третий следил со стороны.

      Андрейченко неожиданно спохватился: у него в руках не было традиционных для такого момента цветов. Через дорогу цветочный магазин. Ларьков с цветами и венками по обеим сторонам улицы, упирающейся в кладбище, не счесть. Но возложить цветы на могилу убийцы Андрейченко не мог даже при явной необходимости сделать это. Понимал, что поступает неправильно, неумно, недальновидно, что такой поступок может насторожить провидника, но пересилить себя не мог.

      Евгений Коновалец со скорбным видом возложил веночек на могилу, низко склонил голову и замер в задумчивом молчании. Переживания были искренними, на землю упала настоящая слеза.

      Однако горестному чувству он предавался недолго. Несколько секунд спустя он, резко вскинув обнажённую голову, артистично закатил глаза к небу, зашевелил губами: то ли произносил молитву, обращаясь к Всевышнему с мольбой смилостивиться над грешником, то ли, изображая молящегося, думал совсем о другом.

      Андрейченко осенило: коль скоро разыгрывается спектакль, то он, один из его участников, должен исполнить и свою роль. Сгрёб с могилы горсть земли, аккуратно завернул в носовой платок и стал засовывать в карман, будто хотел выполнить всё это незаметно для окружающих. Обнаружив, что Коновалец наблюдает за ним, объяснил:

      – Высыплю в Киеве. На высоком холме. И посажу там добрый дубок.

      Провидник внимательно посмотрел на Андрейченко и, по всей вероятности поверив ему, трогательно пожал его локоть:

      – Дякую, друже. Дякую. Слава Украини. Та слава велыкому, незабвенному, нашему ридному батьке Симону! Щоб земля ему була пухом.

      Вождь ОУН трижды осенил себя крестным знамением, грустно наморщил лоб, нахмурил взъерошенные брови, собрал в трубочку губы и протяжно вздохнул.

      Кажется, с той минуты Коновалец стал относиться к Андрейченко без прежнего настороженного недоверия. И разговор их в тот день был долгим и продуктивным. Провидник излагал свои планы дальнейшей борьбы с москалями за самостийную «Великую Украину», делился планами, высказал ряд любопытных мыслей. Одновременно пожаловался на непонимание его отдельными членами Провода, с мнением которых нередко вынужден считаться вопреки своей воле.

      В ту же ночь они разными поездами выехали из Парижа в Вену. Условились встретиться в доме