Свободная Среда. Виталий Викторович Рыхлов

не думала, что когда-нибудь скажу это, но…

      Я умываю руки. Мы не будем к тебе приходить. Я подаю на…

      – Понимаю – ответил он.

      Она посмотрела на него взглядом, в котором бешенство очень быстро и неотвратимо превращалось в брезгливое презрение.

      – Царю Царево. Виталию – Виталево.

      Вот этого он не мог понять! В том же количестве, сколько в ней было красоты, силы, здоровья и самой жизни, в обратной прогрессии в ней никогда не было ни грамма поэзии. Но иногда она выдавала такое, что поражала неимоверно. Крайне редко , но чрезвычайно метко. Как будто кто-то, иногда писал для нее слова, зная ситуацию, характер и боль происходящего только с ними.

      – С сыном попрощайся… – устало выронила она последние слова из закончившейся тетради и отвернулась к утреннему свету весеннего окна.

      Он вошел в комнату младшего.

      Тезка сидел за темным экраном выключенного монитора и ждал. Слезы готовы были включиться в любой момент. Но он сдерживал их, как ни мог.

      – Привет.

      – Привет…

      – Сидишь?

      – Сижу…

      – Как дела в нашем Майнкрафте?!

      – ХРЕНОВО!

      – Мы же тысячу раз тебе говорили…

      – Иногда Можно!

      – Иногда Можно. – согласился я............................................................................................

      ................................................................................................................................................................

      Скример входного звонка поставил точку в конце короткого рассказа. Дальше начиналась длинная бесконечная повесть.

      Стремительно, но не торопясь вошедший человек в сером костюме наполнил пустоту хмурого утра тройным одеколоном и официальной вежливостью.

      – Виталий Викторович, вы собрались? Пойдемте…

      – ПАПА!!

      Младший ракетой вылетел из своей комнаты и ворвался в мои объятия. Повернувшись к серому костюму он заговорил быстро-быстро:

      – Все почему-то думают, что он плохой, и он сам почему-то так думает, но я то знаю что он ХА-РО-ШИЙ! – и вслед за этой фразой, вырванной из контекста внутреннего состояния само это состояние вырвалось наружу. Он зарыдал. Сначала беззвучно. Потом по восходящей, уткнувшись лбом в покрытый непромокаемым слоем синтепон моей куртки, рыча сиплыми накатами он извергал отчаяние в безучастную тишину происходящего.

      Мой конвоир не спешил. Переждав первый залп он присел на корточки и очень серьезно сказал:

      – Послушай, я заберу его ненадолго. Он очень скоро…

      – Когда?!

      – Сегодня. – Слезы выключились.

      – Обещаете?!

      – Б..я буду. – Вопросы тоже испарились.

      – Хорошо. – Младший повернулся ко мне. – Я Люблю тебя, Папа!

      В ответ, я тоже обнял его свободной рукой.