Чан Чунь отправляется к Потрясателю Вселенной. Евгений Петропавловский

поперечишь желаниям существ. Посему настоящее повеление должно быть вполне ведомо, пятой луны первого числа».

      В прежнее время Чан Чуня дважды приглашали ко двору правители Южной Сун, но монах не посчитал нужным покинуть свою обитель. От приглашения же Чингис-хана он не мог отказаться.

      Несколько месяцев у него ушло на сборы. Затем выдубленный годами даос тронулся в путь – под охраной монгольского отряда и сопровождаемый учениками (среди последних был Ли Чжи Чан2, который в дороге вёл записи; благодаря ему многие подробности этого путешествия станут известны потомкам). С дороги Чан Чунь отправил письмо великому хану, дабы сообщить тому о своём согласии посетить его ставку и о том, что он уже находится в пути. И Потрясатель Вселенной не преминул откликнуться посланием с изъявлениями благодарности и новыми превозношениями:

      «С удовольствием прочитал я уведомление твоё о том, что согласно с моим повелением ты отправился в путь, и всё прописанное тобою принял к сведению. Ты святостью превосходишь трёх мудрецов; твои доблести гремят во многих странах; поэтому я послал сановника, с пригласительным даром, на почтовых, искать тебя у океана. Случай был согласен с моими желаниями, Небо не воспротивилось человеку. Два двора несколько раз приглашали тебя, но ты не пошёл к ним; но когда мой один посланец пригласил тебя однажды, ты восхотел подняться с места. За то, что я воздвигнут Небом, ты сам пошёл ко мне. Ты не отказался переносить на открытом воздухе ветер и иней, и сам решился пройти песчаные степи. Когда твоё писание представлено было мне, нечего говорить, как я был рад и доволен…»

      Путешествовал монах неспешно, с продолжительными остановками. Так, по прибытии в Чжунду он поселился в кумирне и много дней потратил на встречи с местными священнослужителями и сановниками, желавшими услышать наставления праведного человека. Его приглашали участвовать в разнообразных церемониях, давать обережные имена военным, посвящать даосов в монашество, совершать службы, и никто не получал от него отказа. Вереницы посетителей просили монаха облагодетельствовать их своим вниманием, и он терпеливо принимал всех, уделяя каждому время для беседы. Отправившись из Чжунду, Чан Чунь останавливался во встречавшихся по дороге храмах: в одном из них, в городе Дэсин близ Великой стены, старец провёл целое лето, пережидая жару, в другом задержался на всю зиму (там он расстался с частью своих учеников, отправив их домой), и только в марте 1221 года возобновил путь. В Хангайских горах3 он встретил множество юрт и кибиток; это была временная резиденция Чахи и Чжии: тангутская и чжурчжэньская жёны Чингис-хана в последние годы сдружились и теперь кочевали вместе.

      – Поживи здесь, святой старец, – попросила Чжия. – Нечасто нам выпадает возможность принимать гостей из родного края. Наши дни текут бесцветно, а о своём грядущем нам с Чахой впору, подобно простолюдинкам, спрашивать богиню отхожего места4

2

Ли Чжи Чан за время путешествия Чан Чуня написал труд, который назвал «Си ю цзи» («Записки о Западном крае»). Впоследствии Ли Чжи Чан стал одним из преемников Чан Чуня во главе даосской веры, а его «Записки» вошли в 28-томный сборник даосских сочинений «Дао цзан цзи яо». Первое печатное издание «Си ю цзи» появилось в 1848 году, а русский перевод архимандрита Палладия опубликован в 1866 году.

3

Хангайские горы – расположены в центральной и западной Монголии.

4

Богиня отхожего места – Цзы-гу (Пурпурная дева), Кансань нян-нян (Госпожа отхожего места). Согласно древней легенде, некий начальник уезда полюбил свою наложницу по имени Цзы-гу, а его ревнивая жена убила девушку и утопила труп наложницы в нужнике. Верховный владыка Хуан-ди сжалился над несчастной Цзы-гу и назначил её богиней отхожих мест, а также наделил её даром предвидения. Женщины обращались к ней посредством специального гадания, чтобы узнать своё будущее.