Город Не/Счастья. Илья Квочкин

По зову сердца. Просто ему посчастливилось найти работу мечты.

      – Разрешите приступать, командир?

      – Погоди. – Палец Штерна гвоздит место на карте. – Понял?

      – На мосту, полковник. Вас понял. – Лазезис блаженно прикрывает глаза.

      Улич все время стоит в темном углу, наблюдает. Он выступает на свет, как только дверь за подрывником закрывается.

      – Она тебе этого не простит, Штерн, ты ведь знаешь.

      – Мне ее прощение даром не сдалось. Крысы – они крысы и есть. Все.

      Они некоторое время просто смотрят друг на друга. Старым друзьям слова не нужны, а порой больше мешают. И тот и другой знают, какой диалог сейчас последует. Начнет Штерн.

      – Спасибо за службу, – скажет он и протянет Уличу руку.

      Тот цокнет языком и покачает головой.

      – Не дури, Улич. Ты вообще не хотел к нам присоединяться, забыл? – Штерн хлопнет рукой ему по плечу. – Возвращайся-ка к жене, к дочери. В каком она сейчас классе, кстати?

      – Во втором. Или третьем уже – не помню. Ничего страшного, до выпускного успею. – Он снимет шапку, проведет ладонью по жесткой щетке коротко постриженных волос, почешет затылок. – Я этот взгляд знаю. Что ты задумал?

      – А что мне остается?

      И они замолчат. Потом на пару допьют содержимое фляжки Улича, выйдут за дверь и больше никогда не вернутся. Таким должен быть их диалог по правилам этикета. Если бы не одно но: старым друзьям плевать на этикет.

      Они некоторое время смотрят друг на друга. Штерн кивает Уличу, Улич – Штерну, и они вместе выходят из кабинета.

      12. Взаимовыручка

      Доктор Уайтхорс качал головой. Долго рассматривал результаты анализов Иллойи, морщил лоб и вздыхал. И все это время качал головой. Удивительно, как его тонкая шея выдерживала такие нагрузки.

      – Да ладно тебе, док. – Иллойа закатила глаза. – Должны же у меня быть хоть какие-то недостатки.

      Она развалилась на диване с мокрой повязкой на лбу. Вокруг порхала гримерша, маскируя ссадины на лице министра. Динамики под потолком тихо напевали голосом Иллойи ее старые хиты.

      – Важе состояние ежть само один недостаток, госпожа миниср, – доктор с усилием проговаривал слова на неродном языке. – Вы надо мими… – Он глубоко вдохнул. – Миминижировать стресс.

      – Миминизирую, миминизирую. Скажи это моему продюсеру, док.

      Гаридай Март пролистывал новостные каналы. С каждым новым снимком или видео с места взрыва он корчился, будто его заставляли есть неспелый лимон.

      – М-да, умеешь же ты привлекать внимание, звезда моя! – всплеснул он руками, увидев фото с Иллойей, выбирающейся из ресторана в сопровождении врачей и спасателей.

      На министра было жалко смотреть: грязное платье, лицо и руки в саже, хлопья размокшего серого пепла налипли на волосы. Она выглядела старше себя самой с предконкурсного плаката лет на двадцать. По фото казалось, что все невзгоды и волнения последних месяцев выплеснулись наружу. Что взрыв не только