Город Не/Счастья. Илья Квочкин

речами. Но почему-то не было ни одного постера, где Рыжий Арли со скучающим лицом выслушивает сухие официальные приветствия иностранных послов или Первый Артист, великий Киро Азорра, до изнеможения торгуется с Северопортом из-за жалкой льготы в два процента для импортеров селедки. Иллойа ненавидела селедку.

      – Следует признать, что нам до сих пор не удалось восстановить военный потенциал города, – маршал снял очки и перевел взгляд с монитора на министра, – и в данной ситуации любая новая конфронтация с потенциальным противником представляется невозможной. Доклад окончен.

      В зале повисла тишина. Иллойа сидела, упершись лбом в кулак, и смотрела на стол. Присутствовавшие не видели ее лица. Маршал-командор переглянулся с начальником снабжения и пожал плечами. Командующий полицией выстукивал пальцами какой-то бодрый марш. Глава секретной службы лениво оглядывал собравшихся из-под полуприкрытых век. Тишину нарушали только поскрипывания стульев и глухие покашливания маршала-командора.

      – Пятнадцать лет, – министр наконец нарушила молчание. – Пятнадцать лет прошло с войны, маршал.

      – Так точно, госпожа министр. Однако следует признать, что после предательства и исчезновения Штерна, – он сделал паузу и бросил взгляд на Иллойу, – у нас наблюдается недостаток людских ресурсов. После… инцидента с предателем некоторые армии отказались сотрудничать не только с нами, но и с министерствами Новополиса в целом.

      – Исчезновения? – тихо проговорила министр, массируя виски большими пальцами.

      – Маршал-командор хотел сказать «гибели», разумеется, – встрял начальник секретной службы, скалясь в улыбке.

      – Так почему не сказал?

      – Он…

      – Может, маршал в состоянии отвечать на вопросы сам, не считаете?

      – Я… – неуверенно начал маршал.

      – Ладно. – Иллойа вдруг резко встала. Собравшиеся переглянулись. – На этом все, господа. Оставшиеся доклады направьте моему продюсеру по зашифрованному каналу.

      По залу прокатился тихий ропот. Она быстро подошла к двери и постучала. Ответа не последовало. Иллойа стояла лицом к двери, тяжело дыша. Мигрень накатывала быстро, как морской прилив. Сзади заскрежетали стулья. Она сжала кулак и со всей силы стукнула в дверь еще раз. Министр чувствовала себя как зверь, загнанный в ловушку. Клетка захлопнулась. Со спины приближались шаги охотников, они не должны были видеть ее в таком состоянии. Иллойа колотила в дверь со всей силы.

      – Госпожа министр? Что-то случилось?

      Толстая дверь распахнулась, и внутрь заглянул удивленный часовой. Иллойа проскочила мимо него и, не говоря ни слова, быстро зашагала к лифту. С каждым шагом на голову будто опускался стальной молот. Иллойа сосредоточилась на музыке, звучащей из колонок. Музыка всегда помогала, вытаскивала с любого дна.

      Обратная дорога показалась вдвое