Цвет ночи. Алла Грин

слышала.

      Ее глаза загорелись лиловым магическим огнем, подобно тому, как ранее ультрамариновым загорались глаза Яна. И взгляд Валентины сейчас запылал ненавистью.

      – Поганые волколаки, – внезапно выругалась она.

      Я подметила чрезмерную жесткость ее суждения. Подобная злость по отношению к ним была свойственна немногим. Вряд ли у Гая в душе она была столь яркой. Эмоции Валентины к волколакам казались личными. Как у любого цмока, согласно легендам. Всматриваясь в фиолетовые мерцающие крапинки ее радужек, я приходила к выводу, что ошиблась, и они с Яном находились в более близком родстве, чем мне подумалось ранее, а рыжий цвет ее прядей, совпадающий с оттенком волос Гая, лишь совпадение. Валентина не дочь Велеса. Она – цмок. А лиловые глаза… Я готова была поспорить, что цвет ее драконьего облика будет точно таким же. Интересно, они сами выбирали его? Значило ли это, что Константин – тот, кого люди называли Кощеем – сам выбрал красные глаза?

      Встрепенувшись, Валентина помотала головой, потушила фиолетовое пламя внутри себя, и произнесла, совершенно спокойным тоном, видимо, наигравшись в капризную обиженную девчонку.

      – Надеюсь, тебе есть, что рассказать по поводу волков, – глухо вымолвила она и зашагала вперед, спускаясь по ступеням. Подойдя к брату, потянулась к нему навстречу. Они обнялись быстро, но крепко. Таким же образом Валентина поприветствовала и Гая; было слышно, как она тихо шепнула ему на ухо, что к нему «никаких претензий нет». Гай весело рассмеялся. Видимо, с Гаем, который тоже жил в нави, они виделись чаще, и он все-таки ее навещал.

      Отступив на шаг, она внезапно остановила взгляд на мне. Валентина впервые обратила на меня внимание, как будто я только что появилась здесь.

      – А это кто? – звонко пролепетала она. – Мой извинительный подарок? Что мне с ней делать – играть, переодевать?

      Я искренне не понимала, шутит она или говорит серьезно, но у нее был весьма воодушевленный вид, когда она изучала мое лицо и силуэт, кстати, грязный, измученный и потрепанный.

      – Она человек, а не игрушка, – с интонацией строгости сказал Ян. – Ее зовут Ава, и она мой друг.

      Когда речь зашла обо мне, он внезапно стал собранным, его слова сделались повелительными, и я уловила в нем возникшую тревогу – классические симптомы проявления обыкновенной чрезмерной опеки надо мной.

      – Какая-то она совсем некрасивая, – нахмурившись, сморщив на секунду аккуратный маленький нос, бросила Валентина.

      По моему телу мгновенно пробежал жар – меня сковала неловкость.

      – Я хочу, чтобы ты о ней позаботилась, – продолжил Ян. – Прямо сейчас. Найди, во что ей переодеться и отведи в ванную. И проследи, чтобы никто из твоих нечаянно затерявшихся в коридорах гостей, ее не съел. – Он упрямо и долго посмотрел сестре прямо в глаза, и добавил, вложив в сказанное всю власть, которая у него видимо все-таки имелась над Валентиной. – Ава очень важна для меня. Ты поняла?

      Странно, но Валентина послушно кивнула. Не вставляя шуток,