Норильчонок. Всполохи детства. Александр Жохов

стула не взглянул.

      А был то «Режиссёра» стул.

      Вот так и сглазил дядя Юра.

      Я режиссёр, но я без стула.

      К чему вдруг вспомнилось опять?

      Ни ко двору и неуместно.

      Мне не случилось клоуном стать.

      Но, как приятно. Вспомнить детство.

16.06.2022

      Голоса

      (Норильск 1973 год)

      Я бы отдал все игрушки.

      И «пожарку», и коня.

      Чтоб с утра до ночи слушать,

      откровенно говоря,

      лучший голос в целом мире,

      что меня заворожил.

      Мультик «Маугли». Багиры

      голос голову вскружил.

      С замирающим сердечком

      к телевизору бежал.

      Ждал я «Маугли», конечно.

      Но Багиру больше ждал.

      Мне уже четыре было.

      Полных, пацанёнку лет.

      Интонации Багиры.

      Мне затмили белый свет.

      Я уже немало песен

      в телевизоре слыхал.

      С грампластинки интересно

      дядя сказки мне читал.

      В радио визжала «Зорька».

      «Пионерская» была.

      «Хуже самой репки горькой!»

      Вот бесила. Прям с утра.

      Я признаюсь. По секрету.

      Никому не говорил.

      Что за голос, бесконечно,

      Я Багиру… полюбил.

      Всей душою. Всем сердечком.

      Ждал свиданья, как шальной.

      С ожиданьем бесконечным.

      «Маугли»! Летел домой.

      За тбилисское «Динамо»

      не болел я, скажем прямо.

      Было много важных дел,

      но футбол всегда смотрел.

      Вот наврал! Футбол я слушал,

      над подушкой гордо уши

      поднималися торчком.

      Комментировал футбол.

      Голос мудрого грузина.

      Говорил, ни слова мимо,

      он мне в душу попадал.

      Вот ведь, профессионал.

      Увлекательнее сказки

      никогда не слышал я.

      Просто замирал от счастья.

      Вам признаюсь я, друзья.

      Комментатор Махарадзе.

      Имя я узнал, Котэ.

      Воплощал футбольный праздник

      на понятном языке.

      Интонации красивы.

      Тембр яркий и живой.

      Хоть мячи летели мимо.

      Для меня ты был герой.

      Уходили люди с улиц.

      Опустела вся страна.

      Штирлиц на экранах курит.

      Наш разведчик. Голова.

      К телевизорам в квартирах

      собирался весь подъезд.

      Я средь тиканья на буквах

      свой расслышал интерес.

      Головою Штирлиц думал.

      Голос Штирлица другой?

      Он разведчик, надо думать.

      Маскируется. Герой.

      И от дыма по квартире,

      где «весели топоры»,

      Капеляна голос, Фимы,

      с хрипотцой. Что ждали мы?

      Закурили пол Берлина.

      Штирлиц плавает в дыму.

      Очень жадно, дяди Фимы,

      интонации ловлю.

      Глуховатой хрипотцой

      он кружился надо мной.

      Я внимал заворожённо.

      В нём