Параллельный вираж. Следствие ведёт Рязанцева. Елена Касаткина

ты добрый такой?

      – Я, Волков, не добрый. Я милосердный. Милосердие – главный принцип христианства. Ты согреешься, а мне там зачтётся. – Котов поднял глаза к потолку.

      – Я так и думал, что у тебя корыстные цели. – Ухмыльнулся Волков, но стаканчик взял. – Хочешь на моём горбу в Рай попасть? – Отпил кофе и содрогнулся от удовольствия. Капля сорвалась с носа и булькнула в стакан. – А не выйдет, Котов, не выйдет. Нет там ничего, ни Рая, ни Ада, уж я-то знаю.

      – Ну для тебя точно нет. Для вас, атеистов, другое место предусмотрено.

      – Эт какое?

      – Будешь ты, Волков, болтаться между мирами, как дерьмо в проруби. Вечно. Это в лучшем случае.

      – А в худшем? – Оттаивал судмедэксперт.

      – А в худшем… Распадёшься на атомы.

      – Ой, напугал… – скривился Волков.

      – Ну хватит проповеди читать. Вы за работу думаете браться? – Состроил грозную физиономию Орешкин. – У вас что, дел мало? Совсем без Рязанцевой распустились.

      – А где Рязанцева? – Волков приподнял кривоватую бровь до уровня удивления.

      – Где… где… В отпуск умотала, в горы, – Орешкин двинулся к лестнице. – Учись, как надо зиму переживать.

      Глава четвёртая

      Зима пришла в Пятигорск лишь в конце декабря снежным барсом на сильных пушистых лапах. Пришла и вальяжно развалилась в предгорьях. Пришла и осталась. Сугробами на газонах, холмиками на крышах, шапками на деревьях.

      – Рассказывай!

      Лена окинула взглядом акварельную лазурь неба. Здесь, на высоте чёрт знает скольких метров над похожим на спичечный коробок зданием санатория, все её переживания казались мелким глупым вздором. Что за счастье – быть птицей. Птицы не знают, не должны знать боли расставания. Потому они так легко перелетают с одного места на другое, с юга на север, с севера на юг. Как же хорошо! Как хорошо, что она согласилась приехать сюда. Высота – это то, что её вылечит. Горы – это то, что её спасёт.

      – Чего молчишь? Я же снимаю.

      Лена опустила взгляд. Стеклянная, подвешенная на трос кабина медленно ползла вниз.

      – Вот это фуникулер, на котором мы приехали. – Лена протянула руку в направлении кабины. Толстые металлические канаты дрожали на ветру, отчего кабину шатало в разные стороны. Внутри закорячился холодный колючий страх. Она быстро отвела взгляд. – Вот это гора Эльбрус… – заснеженная макушка едва проглядывала в сонном мареве застывшей облачности. – Который из самолёта видно здорово. А вот там… – Лена указала рукой на спичечный коробок. – Там санаторий, в котором мы отдыхаем.

      Вадим повернул камеру телефона, чтобы охватить подножие горы, и медленно перевёл на Лену. В белой шапочке и такой же белой меховой курточке, с торчащими в разные стороны рыжими прядями, она была похожа на снегурочку. Хороша! Даже с синими от переживаний кругами под глазами и впалыми из-за похудения щеками.

      Лена прошла по бетонной дорожке и свернула за выступ.