Даже если ты меня ненавидишь. Агния Арро

Салат летит на бетонный пол. – Упс, – кидает туда же контейнер. – Ну ты же сама донесёшь это до места. Помойка за углом.

      – Себя тоже можешь там оставить, – говорит та, что меня толкнула.

      Они громко смеются, входят в аудиторию и демонстративно хлопают дверью. Зажав рот ладонями, чтобы не расплакаться от досады, дышу глубже и иду искать уборщицу, пока не получила от преподавателя. Эти ведь обязательно скажут, что я сама всё устроила.

      – Хоть бы охрану к тебе приставили, что ли, – вздыхает наша техничка. – Ну что это такое? – сокрушённо вскидывает руки и роняет их вдоль тела.

      «В этом нет необходимости»– считает семья.

      – Иди, девочка, – отпускает меня уборщица. – Я приберу.

      – Спасибо, – в порыве искренней благодарности глажу её по плечу и шагаю в аудиторию.

      После лекции ухожу последняя, чтобы снова не нарваться на агрессивных одногруппниц. У меня встреча с преподавателем по линейной алгебре. Мама сама договорилась и поручилась за меня. Попробуй теперь облажаться! Сожрут вместе с косточками!

      И пока все отдыхают, я быстро переписываю контрольную, надеясь, что в этот раз всё сделала правильно.

      Когда же наступает конец ещё одного ужасного дня, я совсем неэстетично плюхаюсь на заднее сиденье семейного автомобиля, забиваюсь в угол и закрываю глаза.

      – Дядя Лёня, выключите музыку, пожалуйста, – прошу его. – Очень хочу тишины.

      Он выключает радио, и меня сначала глушит от того, что в салоне стало слишком тихо, а потом становится хорошо. Есть только очень хочется, но это точно можно пережить.

      Тренировки сегодня нет. Нам дали выходной за то, что вчера мы выложились больше, чем на полную, а мышцам обязательно нужен отдых, иначе будут травмы.

      Вспоминаю про карамельку, которую получила утром в подарок. Улыбаюсь, разворачиваю прозрачную хрустящую обёртку и закидываю вкусняшку в рот. Сладость приятно обволакивает язык, и я улыбаюсь шире, почти не чувствуя угрызений совести, ведь обеда у меня не случилось.

      У ворот Калинина стоит большая машина. В неё рабочие грузят то, что осталось от дома. На мою блузку снова садится чёрная шелуха, но я застываю, так и не смахнув её.

      С территории особняка выходит тот самый парень в татуировках. Полуголый!

      Сглотнув остатки конфетки, хлопаю ресницами, бессовестно разглядывая перекатывающиеся канаты натренированных мышц под блестящей от пота кожей.

      Из одежды на парне только армейские штаны в зелёном камуфляже, грубые ботинки и чёрная с белыми черепами бандана, завязанная в узел на затылке. Смотрится устрашающе.

      Он ведёт своими мощными плечами и исчезает в воротах. Несёт оттуда какую-то балку, устроив её на левом плече и играючи придерживая пальцами, будто она ничего не весит.

      Мой вес для такого, наверное, покажется совсем несущественным. Как те самые хлопья, что кружатся сегодня в воздухе.

      Парень кидает балку в машину, вытирает ладони об собственные штаны и оглядывается на меня. Снова мимолётный взгляд глаза в глаза. Его кривая ухмылка.