Даже если ты меня ненавидишь. Агния Арро

криминального ещё не произошло, а тебе всё равно жутко, потому что ты подсознательно ждёшь нападения того самого невидимого маньяка, ведь где-то за кадром он точно есть.

      После занятий я спокойно выхожу из корпуса. Та самая девочка бросает мне «пока» и бежит вниз по ступенькам.

      – Пока, – тихо отвечаю ей, понимая, что она уже вряд ли услышит.

      Спускаюсь к нашей машине. Сначала дядя Лёня везёт меня в Ледовый на осмотр к врачу. Оттуда сразу домой. Дождик прекратился, и я надеялась погулять пару часов, но у мамы отменились дела, так что планы приходится корректировать.

      В нашей гостиной Ада насилует несчастное пианино. Зажав уши ладонями, бегу к себе. Дверь в мою спальню приоткрыта. Шагаю внутрь, и мне до головокружения становится нехорошо.

      А вот и «маньяк»…

      Сидит полубоком на моём стуле, перелистывая страничку личного дневника, а в сетчатой корзине для мусора лежит розовый медведь.

      – Мама…

      Глава 15

Амалия

      На секунду мне кажется, что сейчас я потеряю сознание. Там… там, на этих страничках, очень личное. Мои страхи, мои переживания, мои мечты. Про маму, про папу, про сестру. Данте появился недавно. Я так надеюсь, что мама не дочитала до этого момента. И тут же очень сильно злюсь на себя за этот страх. Просто он давно живёт внутри. С самого детства.

      Помню, ещё в начальной школе я ревела над тетрадками, вновь и вновь переписывая домашнее задание. Оно должно быть идеальным, без единой помарки. А у меня от слёз размывалась синяя паста, и мама выдирала сразу несколько промокших листов из тетради. Я начинала переписывать сначала классную работу, потом и домашнюю. Руки дрожали, обидно было до ужаса, ведь училась я тогда неплохо.

      И на тренировки она ходила со мной. Это сейчас я взрослая, а тогда родителям положено было присутствовать. Мало ли что. И после тренировок девчонок хвалили. Ту же Олю Василевскую. А мне только высказывали, где я опять ошиблась и не дотянула.

      Дружить было некогда, надо было дотягивать. Всегда. И я старалась. Мне так хотелось, чтобы мама с папой меня похвалили, сказали, что я молодец и они меня любят хоть за что-нибудь. Любовь тоже нужно зарабатывать, её нужно заслужить…

      Видимо, я недостаточно стараюсь, раз мама позволила себе рыться в моих вещах, лезть в личный дневник! А вдруг это не в первый раз?

      Внутри всё тут же холодеет, но я быстро отметаю эту мысль. Она бы не стала молчать. А я… Да чёрт! Может быть я сама хотела бы что-то ей рассказать, поделиться, спросить совета в других обстоятельствах. Но у меня есть только обязанности, долги перед семьёй и тетрадка, на страницы которой можно выплеснуть то, что болит внутри, и задать вопросы, на которые у меня нет ответов.

      Если бы не спорт, наверное, я бы сломалась. А может быть, уже и просто ещё не понимаю этого?

      Злость и обида так сильно давят изнутри, распирают рёбра и разгоняют сердце. Ещё этот розовый медведь в мусорной корзине как последняя капля раскалённого металла, обжигающего сдавленное горло.

      – Это моё! Зачем ты лезешь?! – кричу я, как, наверное,