Даже если ты меня ненавидишь. Агния Арро

выдохнув, сажусь вперёд.

      – Что это за дрянь? – мама забирает у меня стакан с остатками чая.

      – Вкусно, – тихо отвечаю.

      Брезгливо поморщившись, она снимает крышку и заглядывает в стакан так, будто там кошачья моча вместо чая.

      – Выброси, – возвращает стакан мне.

      Выбравшись из машины, доношу его до урны и возвращаюсь, вновь устраиваясь рядом с мамой.

      – Ты, – выворачивая на дорогу, она снова смотрит на меня, – вчера не нагулялась?

      – Мы весь вечер просидели в квартире, – напоминаю ей о поездке в гости к семье нашего дяди. – А я хочу…

      – Даже не начинай, – небрежно отмахивается мама.

      Отвернувшись к окну, решаю не продолжать этот бессмысленный разговор. Всё равно есть только мамино мнение. Она называет это заботой о нас и нашем будущем.

      В полной тишине въезжаем в «Красные зори». Сворачиваем на нашу улицу. С сожалением смотрю на то, что было домом Калинина. Там уже никого нет. Ни рабочих, ни того парня.

      Надо перестать о нём думать! Ну это же правда ерунда. Он такой весь из себя… а я… другая. Просто другая, и всё.

      Поднимаюсь к себе в комнату. На ужин позовут немного позже. Есть время, чтобы переодеться и глянуть расписание занятий на завтра.

      Вынимаю из рюкзака медведя и сажаю на кровать, а сама в бриджах и тунике устраиваюсь за ноутбуком.

      – Точно, с последней пары мне завтра придётся уйти, – заключаю, сверяясь с расписанием тренировочного дня.

      Дверь нагло распахивается.

      – Уйди отсюда, – ругаюсь на Аделину, опять ввалившуюся в мою комнату без разрешения.

      – А я сегодня две пятёрки принесла, и мама разрешила мне в выходные поехать с подружками в столицу, – хвастается она.

      – Всё равно выйди отсюда, – швыряю в неё стёркой.

      – Ой, а что это за уродец? – подбегает к кровати и хватает моего медведя.

      – Не смей! – подскакиваю со стула. – Отдай сейчас же! – требую я.

      – А если не отдам? – дразнит сестра, отпрыгивая к дверному проёму.

      Оказываюсь рядом и выдёргиваю игрушку из её рук. Ада ударяется локтем о косяк и начинает орать. Видимо, удар пришёлся на нерв, но она всё равно переигрывает. Боже, мне иногда кажется, что ей семь!

      – Дура! – топает ногой. – У меня теперь синяк будет. Ма-а-ам!

      – Я тебя сейчас прибью, – шиплю на сестру.

      – Мама, меня Ами ударила и угрожает теперь! Мам, я её боюсь! – истерично вопя, это четырнадцатилетнее капризное до невыносимости недоразумение опять бежит жаловаться.

      Ей просто в кайф, когда мне достаётся. Она так самоутверждается.

      Через пять минут мама приходит ко мне в комнату.

      – Что произошло? – спрашивает у меня, как у старшей.

      – Ничего. Она просто вламывается. Можно мне замок на дверь? – спрашиваю я.

      – Тебе есть что скрывать от семьи? – мать недовольно хмурит брови.

      – Я не хочу, чтобы Аделин сюда входила, – объясняю ей элементарные вещи.

      – То есть младшая сестра хочет твоего