Снегурка. Екатерина Шитова

девочку. Он не понимал, что ей нужно, отчего она заходится плачем. Поэтому опять же разговаривал с мертвой женой.

      – Видишь, Анфиса, нелегко нам со Снегуркой без тебя. Ничего у меня без тебя не получается! Хозяйство в беспорядке, скот запустил совсем, дома грязища. Хоть бы ты подсказала мне, как ты со всем справлялась, как все успевала одна.

      Постепенно бессонные дни и ночи слились для Степана в одни нескончаемые сутки, и он, потеряв счет времени, решил, что больше так не может, что пришла пора искать для девчонки пристанище. Было у него на примете несколько хороших баб, кто мог заменить девочке мать.

      – Извини, Анфиса, но я так больше не могу, – как-то сказал вслух Степан.

      Он собрал приданое и, договорившись с одной бабой, решил избавить себя от обузы, отнести ей девочку. Бабу звали Арина, была она уже в зрелых годах, своих детей с мужем не нажила, все только с чужими нянчилась. Для нее маленькая дочка стала бы настоящей отрадой.

      – Ни о чем не переживай, Степан. Оставляй ее, сиротинушку горемычную, Я ведь ее, как родную, любить буду. Вон она какая у тебя складная да курносая! Как такую не полюбить? – ласково проговорила Арина.

      Степан сунул в руки женщине толстый свёрток из одеяла, в которое была завернута девочка, и руки его вдруг затряслись от волнения. Сердце екнуло, тяжело застучало, когда Арина прижала девочку к пышной груди, любуясь на ее кругленькое личико.

      – Хороша девка! Как хоть назвал такую красоту? – спросила Арина.

      Степан пожал плечами.

      – Никак не назвал. Снегуркой иногда кличу. В такой мороз выродилась!

      Арина улыбнулась доброй щербатой улыбкой. Девочка захныкала, и она принялась качать ее, напевая вполголоса колыбельную.

      – Ладно, пойду я, – неуверенно проговорил мужчина.

      – Ступай, ступай! Я справлюсь!

      Арина кивнула, и Степан пошел, на ходу застегивая тулуп. У выхода он замешкался, но потом резким движением распахнул низкую дверь и, пригнув голову, вышел в тёмные сени. Там Степан остановился и закрыл глаза. В груди защемила тоска, он не мог представить, что в доме его теперь будет тихо. Так тихо, как в той самой могиле, в которой лежала Анфиса. Промерзшая земля укрыла ее своей тьмой и вечной тишиной. И вот, в доме теперь без нее и без этой маленькой крикливой девчонки будет так же тихо и страшно.

      Степану надо было уходить, но ноги не шагали, как будто он прирос тут к заиндевелому полу. Перед его глазами вдруг возникло лицо жены – Анфиса смотрела на него укоризненно и молчала. У него даже мурашки по спине пошли, такое яркое было это видение. И вот, к своему изумлению, поддавшись нахлынувшему родительскому чутью, Степан вдруг развернулся и зашел обратно в избу. Арина удивленно взглянула на него. Степана обожгло видом оголенной женской груди, которой баба пыталась угомонить кричащую девочку. Щеки запылали, он отвел глаза, стянул с головы шапку и проговорил низким голосом:

      – Арина, это само… Передумал я. Отдай мне назад девчонку.

      Арина выпучила глаза, запахнула наспех