Герой того еще времени. Вячеслав Малежик

как к Дочке. Бабушке хватало ласковых слов, чтобы решить со мной все проблемы, и я ее слушался. Меня привозили в Занино в конце мая, и целый месяц я был с ней вдвоем, до приезда мамы и всех остальных.

      Баба Деня и хорек

      Мне было, наверное, лет семь, когда в нашем доме в Москве я подслушал, как мама и ее подруга обсуждали случай, как какая-то воспитательница детского сада наказала мальчика и посадила его в чулан на весь день. А там крысы отгрызли мальчику уши и нос, и когда горе-воспитательница решила парня выпустить из заключения, то нашла его поседевшим, без носа и ушей. Короче, мама и ее подружка ахали, охали, а потом переключились на другие проблемы и забыли эту историю. А у меня этот случай застрял в голове.

      Я приехал в деревню, и мы остались с бабушкой вдвоем жить-поживать. Обычно я спал на печке. Печка – это лучшее ложе из всех, где мне приходилось засыпать. Никакие суперматрасы и эксклюзивное белье не сравнятся с тряпками и одежками, беспорядочно разбросанными на горячих кирпичах русской печки.

      Я много путешествую, но последний раз на печке спал, думаю, в одна тысяча, может, шестьдесят девятом. Так вот, чтобы попасть на печку, надо было сначала влезть на хоры. Хоры – это был такой загончик в избе, где жил еще маленький теленок во время холодов, там же выращивали цыплят и поросят, пока стояли морозы. А в барских домах, наверное, это было возвышение, где располагались певчие. Но это я так думаю, а в жизни, при барине, может, все совсем не так было. Короче, когда я отправился спать и влез на хоры, вдруг снизу раздался какой-то звук, будто кто-то ворочает бревна. Я спросил бабушку:

      – Ба, кто это?

      – Да хорек, наверное, леший его подери.

      – А кто это?

      – Да зверек такой, коричневого цвета, кур еще таскает.

      – А он большой?

      – Да, больше крысы, но меньше лисы.

      И я рассказал бабушке леденящую историю про мальчика, которому отгрызли нос и уши.

      – Ты боишься? – спросила бабушка.

      – Боюсь…

      – Ты молодец, что говоришь об этом.

      – А можно я с тобой лягу?

      – Ложись…

      – Ба, а если он захочет нам отгрызть нос, как мы будем обороняться?

      – Ну я на него закричу.

      – А если он тебя не испугается? Давай вооружимся.

      – Чем, косой? Здесь косой не размахнешься. Может, нож взять большой?

      – Давай положим около кровати, – предложил я.

      – Хорошо, а я еще ухват поставлю, чтобы он от нас никуда не убежал.

      Так мы и спали с ухватом и ножом в изголовье. Примерно через неделю шумы под хорами прекратились, и я вернулся к себе на печку. А потом уже мне бабушка сказала, что она укрепила бревно, которое хорь или собака пытались отодвинуть, чтобы залезть в курятник.

      Баба Деня и пионер

      Бабушка… Она одна как-то так воспитывала меня, незаметно для меня самого, не применяя репрессивных мер. И, с одной стороны, в то время, что жил под ее опекой, я рос, как трава, – не чувствовал