Тлеющие под пеплом. Орико Хакари

или прежнюю нежность, зато появился незнакомый доселе холод. – Первым делом, едва доберемся до монастыря, сожгу проклятый цветок и заставлю съесть чертов пепел.

      Они не ждали, пока Кадзуко справится с усталостью и болью от травмы – ушли вперед, быть может, посчитав ранение такой же выдумкой, как многое из её утверждений. Она могла бы остаться, просто сидеть и ждать, когда за похитителями организуют погоню, и в какой-то момент идея показалась привлекательной, но не имела права умирать и позволить кому-либо отнять её жизнь тут, в лесу. Обернувшись птицей, она сделала бы только хуже – в нынешнем состоянии она не взлетит и её снесет первым порывом ветра. Нужно было идти. Несколько минут прошло с тех пор, как ее пообещали не бросать, но сейчас двинулись в путь, даже не оглядываясь. После грубых слов, сказанных Хисато напоследок, сердце кололо еще сильней, отчего стало страшно сделать шаг и лишиться опоры, которую сейчас давало дерево.

      Впрочем, разве она не догадывалась, что именно так и произойдет? Намеренно лгала, притворялась беззаботной и полюбившей чужой мир, чтобы друзьям было легче смириться с её исчезновением. Теперь её презирают не только жители Нары, Карэха-но Ё, но и самые близкие люди, считая обманщицей, эгоисткой и предательницей. Разве не этого она добивалась? Да, разумеется, но тогда почему горло сдавливал тяжелый ком, а грудь разъедало кислотной болью?

      Кадзуко должна была идти в Касаммон, пусть даже умереть у врат храма, но ни в коем случае не могла встретить смерть на полпути. Проклятье крепко связало её с монастырем. Там всё: спасение и гибель, хотя на первое для себя она не рассчитывала.

      Короткими дистанциями, периодически давая себе отдышаться, она почти поравнялась с остальными. Похоже, они не слишком торопились. Каждый раз когда сердце пронзала боль, по телу прокатывался спазм, и Кадзуко оступалась от головокружения, Хисато замирал, словно перед ним внезапно вырастал барьер. Открыто не смотрел, не пытался заговорить и тем более помочь – лишь вставал как вкопанный, чтобы продолжить движение через несколько секунд.

      ***

      По дороге Рё тысячу раз пожалел, что сказал правду о проклятии. Ему было невыносимо наблюдать, как кто-то из его друзей водит за нос другого, но когда обман раскрылся, получилось только хуже.

      «Хорошо тебе там отсиживаться», – мысленно обратился он к Исэю. Телепатическая связь была редкой, ненадежной и рваной, как разговор при слабом сигнале сети, и всё же лучше, чем ничего. Он был рад, что хоть кто-то из них в порядке и не подвергается опасности.

      «Помоги ей, избавь от проклятья, – прозвучал в голове приглушенный голос. – Я рассказал, как. Обещай… Нет, поклянись».

      «А сама она не сумеет поджечь цветок, что ли?»

      «Несколько дней назад, превратившись в тэнгу, не смогла».

      «Ладно, – хоть глупый спор и раздражал, но пришлось согласиться, – клянусь, раз так нужно и тебя успокоит. Однако у нас уже есть желающий это сделать, и он с превеликой радостью сожжет хоть весь сад, если это поможет».

      Короткий диалог резко