Экземпляр. Юлия Купор

лишь кошмар, ты же знаешь, в Воскресенск-33 поезда не ходят.

      Диана посмотрела на него своим фирменным уничижительным взглядом. Костя понял, что работы по спасению провалились.

      – И давно тебе снится этот ужас?

      – Лет с пятнадцати.

      – А он с чем-то, – во рту пересохло, Костя с трудом отлепил язык от нёба, – связан? В твоей жизни было что-то… что тебя так напугало?

      И Диана в ту ночь соврала – Костя узнал об этом немного позже.

      – В моей жизни не было ничего, что могло бы меня так напугать, – очень твердо – ну вот тут можно было догадаться, что она врет, – очень внятно произнесла Диана. – Мне просто снятся кошмарные сны.

      А буквально через неделю после этого разговора уже сам Костя проснулся среди ночи, понял, что Дианы рядом нет, поднялся с кровати и обнаружил жену на кухне. Она курила и смотрела телевизор с выключенным звуком. Верхний свет она зажигать не стала, видимо, чтобы не разбудить Костю. Костя же так и застыл в проеме двери.

      – Опять?

      – Скажи честно, ты не жалеешь о том, что на мне женился?

      – А должен?

      – А ты еще не понял, что я чокнутая? – какая-то в ее голосе появилась странная интонация, то ли скрытая агрессия, то ли неуместный сарказм.

      – Раньше за тобой этого не замечалось.

      По телевизору – включен был какой-то музыкальный канал – показывали клип Майкла Джексона, тот самый, где он поет, стоя на пожарище.

      – А я хорошо скрывала. Точнее… В школе я еще как-то держалась. Впрочем, ты же помнишь. А в институте… В общем, в тот день, когда меня отчислили из института, в этот день кое-что произошло. Я не знаю, как тебе это объяснить, да ты, наверное, и не поймешь. В общем, в день, когда меня отчислили, я вроде как сошла с ума. Не перебивай, пожалуйста. Я как будто заснула, но продолжила при этом шевелиться и разговаривать. Не понимаешь? Меня как будто погрузили в тягучий кисель, темный, мерзкий, в этом киселе ворочаются спруты с гигантскими щупальцами, и все это рядом со мной, очень от меня близко, и мне так противно, а эти спруты трогают мою обнаженную кожу, и… о-очень темно. Мир будто залила черная жидкость, и… Я не могу так больше.

      – В тот день, когда тебя отчислили из института, ты прилетела домой и пьяная, с бутылкой текилы в руках, завалилась ко мне?

      О да, о да. Кадр был что надо: промокшая Белогорская, пьяная вдрабадан, стоит на пороге, ничуть не смущаясь того, что на нее таращатся Костины родители.

      Диана – и Костя это уже давно понял – вовсе не умела выражать свои эмоции. Иная девушка на ее месте расплакалась бы, разбила пару тарелок и успокоилась. Диана же была не такова. Она сказала совсем уж страшное.

      – Отвезешь меня завтра к психиатру? – спросила Диана. – У нас в городе есть неплохой специалист, оказывается. Муравьев. Я почитала форумы, к нему чуть ли не со всей страны едут.

      – Никогда не сомневался, что Воскресенск-33 – это столица российской психиатрии.

      – Надеюсь, что не паллиативной, – вздохнула Диана.

      Так