и зажмурился. По телу тихой волной разлилось тепло, рука потянулась к пачке сигарет. Он подумал, что на Айприионе можно задержаться еще на четыре дня. Четыре дня – срок небольшой, но для отдыха достаточный – даже райские места имеют свойство надоедать. И может быть, он оказался неправ, свернув сюда, вместо того чтобы лететь к Земле. Ему не давали покоя мысли о Шурыгине. Что стало за все это время с Сашкой? Выкрутился ли он? Продолжил работы по электрогравитации или парень окончательно пропал, после кошмара, случившегося в Льялово? Шурыгина вполне могли взять в оборот аномальщики из ГРУ или ФСБ. Могли подмять под себя и агенты «Холодной Звезды»: они-то умеют вправлять мозги так, что и против матери родной восстанешь. Глеб много раз пожалел, что в тот злополучный день слиберальничал. Требовалось с полной решительностью взять Шурыгина за воротник, втолкнуть в раскрытый люк «Тезея» и лететь, лететь с Сашкой – плевать на его скорбь, на его боль, протесты и возмущение! Еще капитан Быстров вспомнил о корвете Роэйрина. Перед глазами возникло разломленное на части тело имперского корабля, тонущее в бледно-голубой атмосфере. Обломки его должны были упасть где-нибудь западнее Владивостока, в России или в Китае. И важно было знать где, потому что «Хорф-6» – это не летающая тарелочка, и вовсе не катера, сбитые под Льялово. Останки крупного звездолета содержали такую пищу для земной науки, что сейчас и вообразить нельзя, к чему приведет их обнаружение. Наверняка после падения с орбиты среди частей корвета останутся целые модули и защищенные от сверхперегрузок системы, в которых с огромной пользой могут поковыряться как русские, так и китайцы. Исследовать их не помешают ни Милько, ни Галактический кодекс о нераспространении информации и технологий в недоразвитых мирах. Помешать может разве что кардинальное, силовое вмешательство какой-нибудь заинтересованной космической цивилизации. Только кому здесь, вдали от Земли эти проблемы сейчас нужны? Теперь у всех на слуху Дети Алоны, появляющиеся то там, то там, и потрясения в Пристианской империи. О, госпожа Ариетта, что ты натворила?! Кто мог подумать, что твои невероятные превращения – всего лишь шалости, в сравнении с эпатажами на имперском троне!
Поглядывая на Арнольда, развлекавшего девиц на берегу, Глеб щелкнул зажигалкой и прикурил. Ему вспомнился тот день, тот миг, когда герцог Ольгер, находясь еще в глубоких сомнениях относительно наследницы престола, сказал, тыча ему пальцем в грудь: «Хорошо, господин Быстров. Считайте, что вы, именно вы определили судьбу великой империи. Посмотрим, что из этого получится». Вот и получилось… За несколько месяцев, которые Глеб провел на пустынном Хигосе из-за аварии корабля, в Пристианской империи произошли страшные перемены. Глеб старался меньше думать о них: ведь именно он привел Ариетту на трон, и теперь его терзало чувство острой вины. От него негде было спрятаться: словно жуткая хищная рыба оно всплывало из глубин сознания при каждом воспоминании о далекой империи, появлялось за сообщениями информационной сети Айприиона и заголовками новостей, приходящих с Присты.
– Капитан
