Гарь. Венедикт Каготов

к чему. Вообще надо бы двигать, все равно уже голова не соображает, но, если первым заикнуться на выход, так родители точно глаз не спустят.

      Вместо гостиной он направился в туалет. Свет тут уже горел, струилась, журча, вода из оставленной наискось ручки слива. Текла вода и за стеной в ванной. Слышались чмоканье и вздохи. Глеб прислушался. Сквозь тихое ритмичное дребезжание в трубах, сквозь доносящиеся из квартиры выше детские крики и лай собаки, пробивался низкий, глухой голос брата:

      – Да. Вот так. Соси. Нормально-нормально, давай.

      Начав мочиться, Глеб сначала прислонился головой стене, сосредоточился, слушая, а потом, после минутного колебания, и вовсе беззвучно открыл расположенную в стене дверцу, за которой скрывались трубы. Он привстал на цыпочки, и, испачкав руку в паутине, протиснулся над бочком внутрь, откуда под большим углом увидел раковину и кусок зеркала. В нем едва различалось голое в мелких пигментах плечо Вовы, а внизу ходила пышная светлая челка.

      – Соси. Соси его, – повторял брат.

      Прихожая придавливала и теснила. От выпитого и съеденного, от впитанного тепла тела размякли, не держали форму. Вяло тыкались руки в обувь, тянулись переплетенные шарфы. Вова, Маша, Зоя, Глеб терлись пуховиками, толкались боками как пингвины. Мама все старалась протиснуться между ними с пакетами, но только клала руки на спину согнувшегося над заевшей молнией Володи и отходила назад.

      Маша уже ждала лифт, когда из дальней комнаты вышел отец, роясь на ходу в рюкзаке-хаки.

      – А ну-ка – он решительно отстранил мать к стене и повернулся к сыновьям.

      – Вовка, тебе, как старшему подарок. Ты ж интересовался. Вот – на память о красных верблюдах – он вытащил из рюкзака целлофановый пакет, развернул и достал круглую шапку из серой шерсти – Держи пуштунку. На уши сильнее натягивай и не замерзнешь никогда.

      – Офигенно, бать! Спасибо! Буду носить! – Вова тут же натянул подарок, посмотрелся в зеркало и сделал селфи – Огонь шапка!

      – Василий, ну что ты ему дал! Он теперь с бородкой своей, как моджахед. Его все полицейские останавливать будут! – мама закачала головой.

      – Валид ибн Больки – ухмыльнулся отец – Мы так в Афгане имена с отчествами на местный лад переводили.

      – Да ты что, мам, наоборот. Гаишники теперь тормозить стреманутся, вдруг я из ММА-команды. Спасибо, бать!