Обитель. Софи Данло

цвет стоит. Отгибая ветку молодой рябины, Милана вышла на небольшую полянку.

      Полянка имела ровный круг и, не смотря на дикость лесочка, была голой, – только трава по щиколотку, точно подстриженный газон. И было в полянке нечто странное, неестественное и отталкивающее.

      У центра полянки стояла Анна.

      – Анна, – на выдохе сказала Милана и остановилась на расстоянии в несколько метров.

      Анна протянула руки в призыве объятий, улыбнулась и сказала:

      – Иди ко мне.

      С полуулыбкой Милана сделала шаг, но встала, а уголок губ улыбки опустился. На лице Миланы появилась настороженность, а в груди заскреблась странная тревога. Руки Анны замерли – приглашали к себе, а улыбка не сходила с родного, чуть забытого лица. Но Милана ощущала, что что-то не так.

      – Иди же ко мне, – сказала Анна. – Разве ты не соскучилась?

      – Я… очень! Но… – Милана без отчёта для себя отступила. – Ты…

      – Лана, – с нежностью сказала Анна и улыбнулась шире. – Лана-банана, – и Анна хихикнула.

      Сердце Миланы сжалось болью, и её накрыло странными, послабляющими: паникой и смятением. Ноги подогнулись – Милана опустилась на колени, одной рукой касалась земли, второй виска. Милана чувствовала, что теряет реальность, или реальность теряет Милану.

      Разум вопил: Она мертва! Она умерла! Она мертва! Она умерла!

      А в голове вспыхивали картинки воспоминаний: больница и койка, печальное лицо доктора, плач родителей Анны, пустая койка; гроб опускают в землю, вокруг снег и свежая могила как чёрный островок, надгробная плита и куча цветов как яркие краски на белом полотне. Милане хотелось сжечь – цветы и себя, ей хотелось физической боли, чтобы затмить боль душевную. И фото на плите: две косы, зелёные глаза, веснушки и широка улыбка. Улыбка на надгробной плите, улыбка лучшей подруги с детского сада на надгробной плите – казалась Милане сюрреалистичной, и как издёвка.

      – Ты не… – сказала Милана. Она открыла веки и смотрела на Анну, которая стояла, замерев с протянутыми руками и улыбкой. Милана сделала судорожный вдох, и сказала: – Ты не она.

      – О чём ты глупенькая? – сказала лже-Анна и опустила руки.

      – Это невозможно. Ты… Ты… – И Милана всё же выдавила: – Ты мертва.

      – Но я здесь. Я пришла к тебе.

      – Нет, – мотнула Милана. Она поднялась, пошатнулась и выпрямилась.

      Лже-Анна зашагала, а Милана развернулась и побежала. Она вбежала в лес. Но перед ней возникла лже-Анна – Милана с распахнутыми глазами остановилась и попятилась.

      – Иди ко мне, – шагая к Милане, сказала лже-Анна. А лицо стало чужим и жутким.

      Произнося нечленораздельные звуки, Милана пятилась – споткнулась, упав на бок, а затем вскочила и побежала.

      Милана выбежала обратно на полянку. Впереди возникла лже-Анна, и Милана сменила траекторию. В центре полянки земля раскрывалась, образовывая ровный круг ямы, будто колодец, ведущий в бездну. Из неё вырвалась волна прохлады и сырости. Милана взвизгнула и, огибая опасность,