Санкт-Петербургские ведомости. Наследие. Избранное. Том II. Коллектив авторов

1870 года – к этому времени относится мой рассказ – по вечерам спешили в рестораны, а оттуда в театры. К их услугам имелось несколько серьезных и множество веселых, беспечных, где антрепренеры, авторы и актеры звали публику позабыть невзгоды, отбросить хандру и окунуться в омут хмельного веселья, утешиться упоительными мелодиями и очаровательными женскими фигурками…

      Просматривая картотеку увеселительных театров и заведений Петербурга, созданную Германом Александровичем Ивановым (мне уже довелось упоминать о ней читателям), я обратился к истории первого петербургского театра «Буфф» («Опера буфа – по В. Далю – забавная, шутовская»). Выписки этого раздела картотеки начинаются с анонимных «Записок князя-москвича» – они относятся к 1871 году, то есть появились следом за рождением питерского «Буффа».

      «Петербург сильно изменился с 1862 года, когда я оставил его. «О да! – говорил мне как-то поэт Майков. – Вы знали Петербург Чернышевского». Да, действительно, я знал тот Петербург, чьим любимцем был Чернышевский. Но как же мне назвать город, который я нашел по возвращении? Быть может, Петербург кафе-шантанов и танц-классов, если только название «Весь Петербург» может быть применено к высшим кругам общества, которым тон задавала аристократия?!

      После освобождения крестьян, – продолжал московский аноним, – открылись новые пути к обогащению, и по ним хлынула жадная к наживе толпа… Помещики спешили закладывать имения в только что открытых частных банках… Акционерные компании росли как грибы после дождя, и учредители богатели… Самые вкусы общества падали все ниже и ниже. Итальянская опера теперь была забыта. Русскую оперу, робко выставлявшую достоинства наших великих композиторов, посещали лишь немногие энтузиасты. И ту и другую находили теперь «скучною». Сливки петербургского общества валили теперь в один театр, где второстепенные звезды парижских малых театров получали заслуженные лавры от своих поклонников конногвардейцев. Публика валила смотреть «Прекрасную Елену» с Лядовой в Александрийском театре. Оффенбаховщина царила повсюду…»

      Забавно: во все века люди пытались спорить с модой, с новым искусством, с тем, что было им не по вкусу. И всегда проигрывали: их бранчливая воркотня не причиняла объектам недовольства никакого вреда.

      Забавны и витки истории. Мы снова, через сто с лишним лет, бьемся за «освобождение крестьян», «за возможность для них свободно распоряжаться своей землей; снова, как тогда, богатеют учредители акционерных компаний, суля в туманном будущем обогащение и нам; снова весьма заметно падают и художественные вкусы общества, и на уличных книжных развалах вы уже не видите сочинений Пушкина, Лермонтова, Гоголя, Чехова – только пиршество Тарзана и Анжелики возбуждает аппетит покупателей и зевак.

      А теперь – о первом петербургском «Буффе». Он родился при трагикомических обстоятельствах, в полном соответствии со своим жанром. Случилось это так:

      «Заручившись