Ромашки на крутых берегах. Анастасия Егорова

он, и, не дождавшись поздравлений, ушел осматривать другие комнаты.

      Конечно, Саша уже видел что-то подобное в усадьбе, но теперь он знал, как это делают человеческие руки. И его руки в том числе. Весь в белой мелкой пыли, словно поседевший, как и вся артель, Александр с мальчишеским восторгом вдруг подумал, что когда-то неизвестные мастера вот так же работали в доме отца. Он повернулся к Назару и выдохнул:

      – Как же хорошо!

      – Это еще что, – хмыкнул мужик, внимательно щурясь на Сашу, – вот когда ты дом с фундамента выстроишь…

      Он не договорил, словно какая-то мысль осенила его:

      – Вспомнил! – Назар хлопнул себя по коленям, – ты, Сашка, не родственник, случаем, господ Голубевых? Уж очень ты на сынка ихнего похож! Как же звали-то его…

      Глаза юноши потемнели.

      ***

      – Ну как, Александр Петрович? – почтительно спросил Елисей, убирая остатки лесов из только что отделанной комнаты.

      – Прекрасно! – выдохнул запачканный белой пылью паренек, – отцу понравится!

      – Вот и славно. Назар, помоги.

      Крепкий, но юркий мужичок с темной бородкой ловко подхватил оставшиеся от лесов доски.

      – Вы б умылись, милостивый государь, – строго заметил он, пробегая мимо Александра, – не то Петр Васильевич осерчает.

      Мальчишка звонко рассмеялся:

      – Не осерчает! А Марфа Семеновна еще и порадуется! Правда, Гриша? – Саша обратился к стоящему рядом своему ровеснику, сыну Марфы, задорно подмигнув и тряхнув побелевшими волосами.

      – Батюшка, поедемте прямо сейчас домой, а? – Гриша озорно сверкнул серыми глазами на Елисея и размазал белую пыль по лицу.

      – А отчего бы и нет, – внезапно подхватил строгий обычно артельный староста, – повеселим Марфушу.

      Назар неодобрительно покачал головой, а Александр Петрович Голубев уже седлал лошадей в конюшне обновленной летней усадьбы. Он был еще совсем мальчишкой, не знавшим горя. Скоро, с помолодевшим от неожиданной шалости Елисеем и его сыном Гришей, они выехали с укрытой деревьями просёлочной дороги и понеслись по берегу Волги. Белая пыль мешалась с дорожной в волосах и на разгоряченных лицах.

      Они были еще совсем недалеко от усадьбы, когда услышали крики отчаяния и голоса, звавшие на помощь, где-то у самой воды. Не раздумывая, всадники бросились туда. Две лодки, далеко отплывшие от берега, до отказа наполненные людьми, перевернулись. Все трое на мгновение переглянулись и разом бросились в холодную Волгу…

      Артель, довольная законченной работой, не спеша двигалась вдоль берега с Назаром во главе, когда над водой раздался надрывный, почти детский, плач. Гриша в голос рыдал над Елисеем. Саша, опустившись на колени, закрывал лицо руками и глотал слезы. Им удалось спасти всех, но сам артельный староста, муж Марфы Семеновны, ударился головой о лодку, закружившуюся в водовороте. Тонкие алые струйки разбегались в воде от умытого, разом побледневшего лица. Мальчики вытаскивали Елисея последним…

      Марфа готовила праздничный ужин: сегодня артель должна кончить работу,