Отец моей подруги. Под запретом. Лиза Шимай

самому позвонить в больницу и узнать?

      – Нет.

      – Тогда говори!

      Я сделала большой глоток вина с надеждой приглушить страх и страх. Вот что мне делать сейчас? Сказать сумму. Он мне ее даст и что потом?

      Я не готова дать ему взамен то, что он хочет, а вот что именно, я догадываюсь.

      Он сегодня прямо сказал это, когда мы целовались в машине.

      Молчание затянулось, и первым разговор продолжил Карим:

      – Я скажу Марату, он завтра даст тебе аванс. Не можешь ты так, значит будем переучивать.

      – Но… – я выпучила глаза и почувствовала, как наворачиваются слезы.

      – Никаких «но», ты там работаешь. Тут уже твоя гордость или что там тебе не дает жить нормально, грызть тебя не будет. Такой вариант тебя устроит?

      – Устроит, – промямлила я.

      – Не дрожи ты так, расслабься. Смотришь на меня так, будто я на тебя сейчас наброшусь.

      А он смотрел, вот правда, смотрел будто сейчас набросится. И потом я поняла почему, я опустила взгляд и заметила, что в светло-голубой рубашке очень даже отчетливо видна грудь. Я-то спешила и лифчик надевать не стала.

      Грудь маленькая, бежать было недалеко…

      Ну вот и добегалась. Снова поймала себя на мысли, что каждую встречу с Каримом я выгляжу не самым подобающим образом.

      Кошмар какой! Я допила вино и поставила бокал на стол.

      – Можешь ложиться в гостевой, утром отвезу тебя на работу, – потом посмотрел на рубашку, – сначала в гостиницу, а потом на работу. Только постарайся до утра нигде не шляться больше.

      Глава 6

      С первых минут моего рабочего дня я забываю о Кариме, поцелуях и прочем. Только работа. Сегодня Марата на месте нет, но он дал несколько заданий, которые нужно выполнить, а так как я полный лузер в офисной работе, то делаю всё значительно дольше.

      Я сделала копии документов, поставила печати в разных отделах, всё подшила и сложила стопочкой на столе у Марата.

      Он должен приехать вечером и всё подписать. Уже собираюсь уходить, как в кабинет врывается Катька. Выглядит она, мягко говоря, не очень. Растрепанная, в какой-то растянутой футболке и джинсах.

      – Где он? – В её глазах застыли слезы.

      – Кать, что случилось?

      – Где он? Ты видела его?

      Я меня даже дар речи пропал… Она же про Марата. Я надеюсь, что она про него, а не про своего отца.

      – Ты виделась с ним? Он на звонки не отвечает! Сказал, что я ребенок! Ребенок, Саша, – Катю просто трясло, – мне двадцать лет, блядь. Я не ребенок.

      Ну, точно про отца…

      – Я утром его видела, он меня отвез и…

      – Утром? – ее лицо перекосилось, а вот слезы будто исчезли, в глазах появилась такая ярость, что казалось она меня сейчас в порошок сотрет.

      – Кать, ничего такого, – я выставила руки в защитной позе, – он просто отвез. Вчера ночью увидел меня у ломбарда и…

      – Саш, ты о ком?

      – О твоем отце, – я нервно сглотнула.

      Тут в кабинет вошел Марат, как всегда, одетый с иголочки. Темное пальто, костюм, идеально подобранный по цвету к пальто, светлая рубашка и галстук.