Ну все для человека!. Вероника Киреева

и с вышивкой и в полоску. Ой, ну когда же у нас будут деньги? – она в отчаянии посмотрела на меня. – Когда ты перестанешь лежать на диване?

      А я с работы пришел и лежу, а что мне еще делать?

      – Еще и в грязных штанах? – говорит она и начинает стаскивать с меня брюки. – Все люди приходят с работы, сразу моются, переодеваются, ты один только не моешься, лежишь тут, как чушка, еще и на чистом одеяле. Иди, мойся сейчас же!

      Пошел я в ванную, а мне неохота мыться. Да мне вообще ничего неохота! А Зина всё мимо ходит, заглядывает.

      – Мойся лучше, – говорит, – побольше мочалку мыль, намыливай ее, что ты водой моешься? А уши? Да кто так моется? – она схватила мочалку и стала шоркать меня со всей силы. – Все мужики сами моются, а ты? Да ты даже помыться не можешь, Прокопушкин, еще фамилию такую носишь! Постыдился бы!

      А у меня спина уже болит, мужики так в бане не шоркают.

      – Зина, – говорю, – ты иди, я сам помоюсь.

      – Ой, – причитает она, – сам он! Гляди-ка! Вот твоя чистая трикушка и майка. Попробуй, надень свои грязные штаны, я тебе не знаю что сделаю. Ой, ну все мужики моются, знают, где дрель, где отвертка, почем метр сатина. А ты? Ни одной книжки не прочитал, как я живу с тобой?

      – Не живи! – вдруг говорю я.

      – Да что вы говорите! – рассмеялась она. – А как ты жить без меня будешь? Ты же сам ничего не можешь, Прокопушкин! Скажи спасибо, что я рядом, что ты хоть на человека похож! Намыт, накормлен, в чистом во всём, – она затрясла перед моим носом трикушкой. – Без меня он собрался жить. Надо же!

      А я смотрю на нее и думаю, что же ты на вокзале-то никого себе не нашла, чтобы он увез тебя далеко-далеко, откуда никто не возвращается…

      Рационализация

      А все говорят о рационализации, и по телевизору и по радио. Да я на завод пришел, станок свой найти не могу. А его уже переставили! У нас говорят, рационализация рабочих мест, все площади делим на четыре части.

      – Смотрите сколько места! – радуется старший мастер Иванюшкин. – А здесь мы столы поставим. Галина Афанасьевна! – крикнул он поварихе. – Несите кастрюли, щас плиты подключим, прямо здесь будете пирожки печь!

      – Как же прекрасно, товарищи! – восклицает начальник цеха товарищ Заболотькин. – Это какая экономия времени! Тут же сели, пообедали, и ходить никуда не надо!

      – А давайте в углу вот в этом, – говорит начальник смены товарищ Даржибашиев, – разместим трех товарищей из Бобруйска, и пусть они занимаются обтяжкой. Шаблоны мы им дадим, заготовки есть, а главное, место-то какое!

      – Место подходящее, – заверил товарищ Иванюшкин, размахивая сантиметром. – И свет падает из окна, и воздух как раз свежий. Всем бы так работать, товарищи!

      – А здесь, – говорит товарищ Даржибашиев и встает возле моего станка, – можно пресс поставить и стружку сразу в профили перерабатывать, можно в сплошные, а лучше в пустотелые, – он вдруг посмотрел на меня. – Товарищ Котенкин, надеюсь, не будет против?

      – Да