Заполье. Петр Краснов

выпили, и уж сидели вольно, говорили о том о сем; и он опять видел этот нескрываемый и, право же, теплый интерес Воротынцева к себе, тот выспрашивать особо не стеснялся, слушать умел – как и умел приятным без фальши быть при своих-то совершенно невыразительных, в общем, чертах. А в свою очередь, в интересе этом была для Базанова, сквозила некая даже тайна, поскольку переоценивать себя не привык… нет, неожиданно занятно и дельно складывалась встреча, много чего обещала, и опять думалось и не верилось еще: неужели – свобода, неужто хозяином быть себе?.. Еще суметь бы – хозяином.

      – …нет, систему бывшую нашу понимаю вроде бы… махину эту, как Владимир Георгич нарек ее, – говорил Воротынцев, закуривая длинную и тонкую – дамскую? – сигарету, пахнувшую ментоловым дымком. – Но не чистился же механизм, десятки лет в одном режиме работал. Смазка грязью стала, засохла, в паутине и пыли все… как в часах настенных, у нерадивых, ходят – и ладно. А они взяли однажды и встали. Это – о смазке, о чистке элементарной, не говоря уж о том, чтобы модернизировать. О таком всерьез и не думал никто…

      – Ты это интересно, о чистке… – Мизгирь уже, кажется, доканчивал бутылку, похохатывал глухо, задиристые подбрасывал реплики; а тут словно переключили его, глянул сторожко: – Что ты хочешь тем сказать?

      – Это и хочу. Дядюшка Джо не совсем был неправ – хотя причин-то у него и помимо этой цели хватало… Да-да, – жестковато продолжал он, – разумная чистка обходится гораздо дешевле, чем остановка часов, тем паче – исторического времени… Несравненно дешевле, да. И на будущее хорошенько бы учесть это, усвоить.

      – Кат-тегорически против! – набычил тот кучерявую с пегими подпалинами тяжелую голову. – И ради такой перспективки – работать? Кто согласится, ты спросил?..

      Это угрожающе сказано было, считай, Мизгирь не из тех, кто шутит, – и какой-то необъяснимый ток опасности прошел, грозя и беседу опрокинуть, и нарушить что-то непоправимо… или показалось?

      – А это суровая государственная нужда, – ничуть не сбавил тон Воротынцев, холодно смерил его глазами, – как ее ни назови, как ни отвергай… И никто никого спрашивать не будет. Другое дело, с какой меркой цивилизованности к этому подходить. Но и это лишь от ситуации зависит, тем более у нас. Россия – страна без гарантий кому бы то ни было. И в конце концов, не объяснять же тебе, что такое ротация.

      – Да нет уж, благодарствуй, – буркнул с сердитостью, уже нарочитой, Мизгирь; и посудину свою повертел, взболтнул, глянул на свет через темное стекло. – А бутылка-то… тово.

      – А вот не дам! – засмеялся Леонид Владленович, но встал и пошел к столу, клавишу нажать. – Чтоб не поперечничал!..

      – Репрессалии, да? Так не корысти же ради! А с другой стороны, из кабинета вычистишь, с тебя станется…

      – Ну, не такой уж я записной злодей…

      – Подзабилась машина, – подтвердил и Базанов, – и давно. Шлаками кадровыми, в первую очередь, сверху донизу. Сама идея зашлаковалась, неповоротливой