Похищение сабинянок (сборник). Борис Косенков

Вторая была у тех ребят, что засели напротив, через дорогу.

      Солнце, сверкающие брызги росы. Тишина и покой. Ровный рокот мотора…

      Ерофеев выдернул чеку, подождал, пока машина подошла метров на двадцать, не вставая, размахнулся и артистично, как на соревнованиях по военному многоборью, швырнул скользкий от пота кругляш. Лимонка, кувыркаясь, описала в воздухе неторопливую дугу, ударилась об асфальт перед самым бампером, подпрыгнула…

      Резкая вспышка, удар, пронзительное шуршание осколков. Вдалеке заполошно откликнулось эхо.

      Автомобиль дернулся, завихлял и, развернувшись, скатился в кювет. Медленно, будто нехотя, опрокинулся набок. Но все так же ровно работал мотор, так же резво вертелись колеса…

      В пронизанном солнцем воздухе сплелись сухие винтовочные щелчки и заполошная скороговорка пулемета. С той стороны дороги вылетела еще одна граната. Последняя. Ударилась о машину, отскочила, упала в траву и уже здесь, на земле, взорвалась. Тяжелая черная громада покорно дрогнула, принимая новый удар, и, чуть помедлив, аккуратно улеглась днищем кверху. Двигатель наконец смолк, только передние колеса продолжали бесшумно вращаться.

      Ерофеев приподнялся над кустом, настороженно всмотрелся. Солнце, тишина, покой. Выстрелы прекратились. Санька Козырев внезапно вскочил и с криком «ура!», как на тактическом занятии, бросился к автомобилю. Что-то несильно хрупнуло, будто сухая ветка под тяжелым каблуком. Санька, продолжая бежать, уронил винтовку, согнулся и прижал обе руки к животу. Потом остановился, пригнулся еще ниже и неуклюже ткнулся носом в траву…

      – Так не встречали? – повторила хозяйка. – И никто не встречал. А мне всего-то и осталось, что эта фотография. Даже писем ни одного…

      Ерофеев встал, морщась (вдруг резко замозжила рука, пробитая осколком в сорок третьем у деревеньки с веселым названием Кучеряевка), приблизился к портрету. Всмотрелся…

      Офицер был мертв. В руке у него застыл большой, зловеще-красивый парабеллум. Шофер лежал на спине, без пилотки, с придавленными кузовом ногами, и смотрел на подбегающих красноармейцев. Из-под левого нагрудного кармана на пыльную траву тихо сочилась светло-красная кровь. Оружия при нем не было видно.

      Снова стояла тишина, только какие-то лесные пичуги уже безмятежно пробовали голоса. Шурша, все еще крутились хорошо, видать, на совесть смазанные колеса.

      А Санька Козырев стыл на траве, ребята уже перевернули его на спину, и в голубых, матово отсвечивающих его глазах острой точкой стояло заходящее солнце…

      Мокейчук тряхнул Ерофеева за плечи и прокричал ему прямо в ухо:

      – Ваня! Очнись! Мы берем Козырева и уходим. В лесу похороним… А ты кончай с этим… Возьми документы, бумаги, какие найдешь. А машину облей бензином и подожги… Спички-то есть?.. И догоняй нас. Да не тяни!..

      Он половчее пристроил на плече ремень пулемета