Половинный код. Тот, кто убьет. Салли Грин

и, не замедляя шага, продолжает идти, пока не оказывается прямо подо мной. Она смотрит на меня, улыбается, краснеет.

      Я так долго ждал встречи с ней, и я знаю, что хочу ей сказать, но сейчас любое первое слово в разговоре кажется мне глупым. Я обратил внимание, что перестал болтать ногами, да и дышу я тоже как-то странно.

      Анна-Лиза карабкается вверх по утесу. Она ухитряется делать это элегантно, а через несколько секунд уже садится рядом со мной и тоже начинает болтать ногами.

      Через минуту мне удается начать разговор.

      – Тебе придется поставить Совет в известность, что у тебя был контакт со мной.

      Ее ноги останавливаются.

      Я напоминаю:

      – Совет Белых Ведьм постановил: «О любом контакте между несовершеннолетними Белыми и носителями половинного кода обе заинтересованные стороны обязаны сообщать Совету».

      Анна-Лиза снова начинает болтать ногами.

      – Никакого контакта у меня не было.

      Я вдруг начинаю ощущать каждый удар своего сердца: еще чуть-чуть – и оно выпрыгнет, разорвав грудную клетку.

      – А еще у меня ужасно плохая память. Мама только и делает, что ворчит на меня из-за того, что я вечно все забываю. Я, конечно, постараюсь не забыть сказать ей о нашей встрече, но почему-то мне кажется, что и это вылетит у меня из головы.

      – Рад, что не только у меня проблемы с памятью, – бормочу я, не сводя глаз с ее школьных туфель, которые мелькают за краем обрыва.

      – Я никогда тебя не забывала. Я помню все твои рисунки, помню каждый твой взгляд на меня в классе.

      Я чуть не падаю вниз. Все?

      – И сколько же раз я глядел на тебя в классе?

      – В первый день два.

      – Два? – Я точно знаю, что она оглянулась только раз.

      Чувствуя на себе ее взгляд, я продолжаю смотреть на ее туфли.

      – Вид у тебя был такой… несчастный.

      Приехали.

      – Как будто тебе было больно.

      Я фыркаю от смеха.

      – Вот это похоже на правду. – Кажется, тот первый день был сто лет назад.

      – Во второй день ты смотрел на меня десять раз, – продолжает она.

      Я точно знаю, что всего один, и понимаю, что она меня дразнит.

      – А на третий всего два раза, и, хотя в тот день я села рядом с тобой на рисовании, ты глядел не на меня, а на того воробья.

      – Это был дрозд, и я его рисовал.

      – Мне казалось, что после этого ты перестал меня стесняться, но, оказывается, нет, ведь ты и сейчас на меня не смотришь. – Перестав болтать ногами, она приподнимает их, сбрасывает туфли, и они падают вниз.

      – Я не стесняюсь того, что на тебя смотрел.

      – Посмотри сюда.

      Я знаю, что она показывает на свое лицо, но продолжаю пялиться туда, где только что Анна-Лиза покачивала ногами. Медленно поворачиваю голову и с трудом сглатываю. Она, как всегда, прекрасна. Волосы – белый шоколад, а кожа –