Ответные санкции. Анатолий Матвиенко

и к вечеру постучался в неприметную дверь колоритного четырёхэтажного домика на Монмартре.

      – Я могу увидеть мадам Жоли?

      Изящная мулатка провела внутрь. Виктор подивился простоте и даже некоторой убогости обстановки. Он был наслышан про капиталистический уровень жизни, по пути к Монмартру его несчастная шея устала крутить головой от ярких реклам и роскошных авто. Квартирка на втором этаже дышала атмосферой, сохранившейся, наверно, со времён немецкой оккупации. Или освобождения после высадки в Нормандии. Патефон, резные столики с гнутыми ножками, древний ламповый радиоприёмник, выцветшие шторы, между ними видна потрескавшаяся оконная рама…

      – Вы кто, месье?

      Может ли женщина быть красивой в шестьдесят? Виктор не знал, сколько ей лет. Советские бабушки в этом возрасте уже безобразно толстые или болезненно худые, в штопаных платках, тёмных бесформенных кофтах и юбках, носится всё дешёвое, потому что лучшее отдано детям и внукам.

      К нему вышла настоящая леди. Или леди в Великобритании? Но миледи Александра Дюма как раз жила в Париже… Не важно. Красота увядшая, но не исчезнувшая, рассказала о красоте минувших лет, доставшейся то ли надменному эсесовскому офицеру, то ли бравому янки из танка «Шерман».

      Она подбоченилась под портретом именно тех, военных лет. Виктор знал, что при некотором усилии может показать деду увиденное им самим.

      – Première armée de cavalerie, – выговорил он с ужасным произношением и добавил по-русски: – Первая Конная Армия.

      – Серж? Не может быть…

      Постаревшая красавица без сил опустилась на кресло, уронив веер. Её руки мелко задрожали. На удивление быстро она пришла в себя и нащупала коробочку с пилюлями.

      – А вы, юноша?

      – При ином развитии событий имел бы честь быть вашим внуком.

      – Вы похожи на Сержа… И также отвратительно говорите по-французски.

      Разумеется, Виктор не посвятил её в посмертные планы деда, как и не раскрыл сам факт общения с потусторонним миром. Французская психушка привлекала его не больше, чем явка в полицию с просьбой политического убежища.

      Часто агент работает только с одним офицером разведки и отказывается наотрез от передачи связи другому. Если нет возможности принудить к дальнейшему сотрудничеству, человека отпускают. Бывших агентов ликвидируют редко, если это не киношный шпионский детектив. Француженка – из таких, отпущенных.

      – Что понадобилось вашему вездесущему КГБ? – спросила Жоли. – Я твёрдо заявила, больше ни с кем работать не хочу, даже под угрозой сдачи контрразведке.

      «Чушь собачья, – возмутился дед. – Если выдавать бывших, трудно вербовать новых».

      – Я не из КГБ. Я – беглец, изгой. Мне нужно скрыться ото всех и как-то легализоваться. Вы читали об интервью Леонова и Булкина?

      – На космонавта вы не похожи, – Виктор думал обидеться, но Жоли продолжила: – Они все мелкого роста, вы уродились в деда.

      А занятия самбо и дзю-до позволили накачать мускулатуру.