Рыночные отношения. Анатолий Алексеевич Гусев

Татьяна, принесла яичницу с ветчиной и два фужера с шампанским, три мандарина. Улыбнулась Роману:

      – Кушать будешь?

      – Да.

      – Тогда садись, ешь. Тима, пошёл вон.

      Кот недовольно спрыгнул с софы.

      – Тима? – произнёс Рома. – Какое знакомое имя. Что-то оно мне напоминает.

      – Что оно может тебе напоминать? Вставай, иди, ешь. В конце концов, я кота приобрела раньше, чем познакомилась с твоим другом. Тима меня сам выбрал.

      – Как это?

      Рома нашёл трусы, надел, посчитав, что за столом сидеть без трусов будет не комфортно.

      – Я за чем-то на «Выхино» ездила и там, в переходе, тётка стояла с котятами. Она говорит: «Девушка, возьмите котёнка». Я остановилась, а этот как на меня прыгнет, еле отцепили, а он пищит и ко мне рвётся. Пришлось купить, я сейчас не помню, сколько заплатила, но мало, копейки какие-то.

      – Животные чувствуют хорошо человека.

      – Да? Наверное, муж, правда, его невзлюбил, Тима его тоже.

      – И плохих чувствуют.

      – Возможно, – сказала Таня и заботливо спросила: – Голова, наверное, болит?

      Роман кивнул.

      – Давай по шампанскому за Новый год.

      Они звонко «чокнулись» и выпили вино, головная боль начала отступать, Татьяна взялась чистить мандарин, а Роме сказала:

      – Ешь. Что сидишь? Восстанавливай силы.

      – Не привык один есть.

      – Я уже поела, ешь.

      С яичницей Роман справился быстро, отодвинул тарелку и сказал:

      – Мне надо. По делу.

      – По какому делу?

      – По мокрому.

      – И ты на это способен? – с притворным упрёком спросила Таня.

      – Да. Мне стыдно признаться, но – да.

      – Ладно, иди, только быстро и тихо.

      – А если твою маму встречу?

      – Поздоровайся обязательно.

      – Но я в таком виде.

      – Но ты же не на приёме в посольстве. Или ты действительно думаешь, что она мужиков в трусах не видела?

      – А отец твой где?

      – Папа умер три года назад.

      – Извини.

      – Да ладно.

      Когда он вернулся, Таня грустно сидела на краю постели. Роман подсел рядом, обнял её за плечи, прижал рукой голову к своей груди, погладил:

      – Что загрустила, моя хорошая?

      – Трудно быть женщиной и трудно быть одной.

      – Ты уже не одна, – сказал он серьёзно.

      – Ты уверен?

      – Абсолютно. Мы можем жить с тобой вместе, можем не вместе, как скажешь. Но ты уже не одна.

      – Вот ты проснёшься завтра, и подумаешь: «Зачем мне эта старая калоша, да ещё и с ребёнком?»

      – «Старая калоша» – это у нас кто?

      – Я.

      – Я тебя чем-то обидел? Зачем ты меня обижаешь?

      – Тебя? – удивилась Таня.

      – Ну, посмотри на меня. Я молодой красивый высокий, разве я мог полюбить старую калошу? Нет! И не спорь со старшими. Я мог полюбить только молодую симпатичную женщину. А если я люблю эту женщину,