Наследник старого рода. Дмитрий Витальевич Шелег

что этот человек не может причинить мне вред. Ну, по крайней мере до тех пор, пока думает, что я Морозов!

      – Иван, почему ты молчишь? – спросил пожилой мужчина, немного нахмурившись. – Обычно ты более любознателен и задаешь много вопросов. Я думаю, сейчас именно та ситуация, в которой подобный навык был бы вполне уместен.

      – Я боюсь задавать вопросы, потому что могу получить на них ответы, которые мне не понравятся, – прежде чем подумал, машинально ответил я и тут же прикусил язык.

      «Это очень взрослая фраза, она нетипична для ребенка. Следует быть более осторожным».

      Мастер нахмурился, и я почувствовал его злость, которая, слава Спасителю, была направлена явно не на меня.

      «Так, что еще за Спаситель? – непроизвольно подумал я и напряг память – А, местное божество! Ну, ясно».

      – В таком случае задавай их, – сказал Феофан. – Воин должен смело смотреть в лицо своему страху.

      – Да-а? – задумчиво протянул я и решился. – Хорошо. Тогда расскажи мне, что произошло в комнате деда? Почему ты убил тех людей? Из-за чего мы уехали из поместья? Как прошел мой ритуал? И куда мы направляемся?

      «Надеюсь, благодаря его ответам мне удастся узнать, как в моем теле появился нежданный «подселенец», а это поможет выработать дальнейшую стратегию действий».

      Что-то внутри содрогнулось от этой мысли. «Холод» внутри явно говорил, что это именно я – «подселенец».

      «Как же так? – подумал растерянно. – Как?»

      Перед глазами пронеслись картины – воспоминания умирающего от холода человека.

      «Хорошо, пусть я умер. Но как попал в тело Ивана? Убил его?» – Я непонятным образом стал обращаться к «холоду».

      – Что последнее ты помнишь? – спросил наставник, прерывая мои мысли и требовательно глядя на меня.

      Мне показалось, что его морщинистое лицо после этой фразы как-то значительно постарело.

      Я сглотнул, схватился за ремень безопасности. Говорить отвлекшемуся от дороги наставнику о том, как я насмерть замерз в другом мире, а потом очутился в теле его воспитанника, явно не стоило.

      – Помню, как спускался по каменной лестнице, – отыскав последнее воспоминание мальчика, произнес я. – Шел с отцом в ритуальный зал. – Я замолчал, пытаясь вспомнить еще хоть что-то, но тщетно, воспоминания прерывались. – И все. Потом очнулся в комнате деда.

      Старик, слава Спасителю, повернулся к дороге и, сжав сухие губы, решительно сказал:

      – Ты умер.

      Он меня ошарашил, ничего не скажешь.

      «Знает, что я «подселенец», и все равно относится ко мне, как и прежде? Не может быть!»

      – Ритуал показал, что ты являешься обычным человеком, и отец убил тебя.

      «А, нет. Не знает», – с облегчением подумал я и, встрепенувшись от осознания сказанного, недоверчиво добавил:

      – В таком случае почему я жив?

      «Давай, доказывай мне, что ты говоришь правду, выбалтывай все, что тебе известно. К моей великой радости, ты уже выболтал, что мальчика убил отец, а моя душа случайно