Сталкер. Рагна́рёк районного масштаба. Иван Зенкевич

гад иногда умудрялся ночью залезать ко мне в спальник, ну, правда, когда был совсем маленьким. Потом я стал понимать его! Он мне на своей пси-волне говорил о своих желаниях, примитивно, но понятно, и мои команды понимал. А отдавал я их молча, ну в смысле мысленно. Когда же он подрос и превратился в огромную злую скотину, у которой вместо милой щенячьей морды – пасть, утыканная зубами, словно частоколом, он отправился гулять сам по себе. Шлялся с месяц, мы даже ждать перестали, думали, все, а потом он вернулся и остался. Единственное, он ночью всегда уходил, а перед Выбросом так вообще за полдня сваливал. Кстати, так мы Выброс и определяли.

      – Все, отвали! Отвали! Я и так весь, как твои гнилые родственники, грязный!

      – Тень, а он тебя спас. – Франц стоял и задумчиво смотрел на тропу, ведущую к лодочной баррикаде. Там красовалась молодая, но уже сильная «Воронка».

      – Лох ты, Тень, еще бы шаг – и все, соскребали бы потом тебя с окрестных кустов. Скажи спасибо Куску.

      – Спасибо, Кусок, – и я его поцеловал, и было за что. Повторюсь, аномалий на нашем берегу практически не было со дня появления Зоны, вот так. Непозволительно расслабился. – Ага… Франц, гони в бункер, свяжись со своими, узнай новости. Борюсик, Куска покорми и собирай все снаряжение для долгого выхода.

      – Ну я же спрашивал – вы его кормили? – занудил он, но поплелся назад.

      – Кусок, чеши домой, поешь и возвращайся. – Пес посмотрел на меня, и в голове сложилась какая-то фраза из длинных непонятных звуков, но последним было «спасибо». Вообще, Кусок мог посылать картинки, но он же был не человеком, поэтому посылал непонятные, как правило, звуки.

      На берегу я остался один. От нашей бухты открывался неплохой вид. Налево за поворотом – огромное Киевское водохранилище, постоянно патрулируемое катерами Содружества (говорят, у них и подводные лодочки имеются). Ну а направо – вдали труба АЭС. Ровно напротив – красивый, но унылый берег Припяти. В общем, санаторий ЦК партии УССР, а не схрон. Вот только эту идиллию нарушала целая стена аномалий, все тех же «Воронок», которые ровным строем перекрывали не самую узкую речушку. В хороводе гравитационной карусели вертелись брызги воды, палки, ветки, а в одной – явно ошметки какого-то живого водного гада. Франц вернулся и тоже уставился на зрелище, доселе невиданное.

      – И что нам с этим теперь делать? – Если честно, то реально я был в шоке, ведь стена не заканчивалась на берегу, а уходила в лес.

      – Тень, жопа.

      – На себя, Франц, посмотри.

      – Я не о тебе, – швейцарец был озадачен. – С Гдени передали, что, во-первых, Зона расширилась, а во-вторых, они все, военные, по периметру отрезаны от Зоны.

      – Ты хочешь сказать, что Зона сама себя забором из аномалий от мира людей отгородила? – Если честно, я не верил.

      – Да, именно так, можно только с воздуха. Ну а так как мы с этой стороны единственные подотчетные типа кому-то, нас очень мягко, но настойчиво попросили углубиться в Зону и разведать