Тёмные воды. Зимний апокалипсис. Алексей Черкасов

возит? – попытался я подколоть, но спохватился, что шутка неудачная и неуклюже попытался сменить ему:

      – Ты что привезла-то?

      – В основном, консервы, немного алкоголя, сахар, конфеты, печенья… – начала перечислять Зойка.

      – Сахар, вишь, у меня ещё неделю назад кончился, – вставил Егорыч. – Сахар – это вовремя.

      – Скоро к вам возить перестанут, – сказала Зойка. – Невыгодно, бензина больше уходит.

      – Как это так – перестанут? – возмутился Егорыч. – А нам тут чего ж? на подкожных кормах доживать?

      – Да сколько вас тут осталось-то? Три старика. Перевезут в дом престарелых, и всё.

      – Меня в дом престарелых? Да ни за что! Где родился, там и помру. Я тут всю жизнь безвылазно… никуда не уеду!

      – Да ладно тебе, Степан Егорыч, не ерепенься… – примирительно сказала Зойка. – Это же не прям вот завтра, поживёшь ещё. А может… – Зойка осеклась.

      – Что «может»? Может помру поскорее, чтоб для меня сюда «газель» вашу не гонять? – взорвался Егорыч.

      – Да что ты, Степан Егорыч, никто тебе смерти не желает. Начальство варианты прикидывает.

      – Людоедское оно, начальство твоё, – проворчал Егорыч. – Варианты у него, вишь…

      – Капитализм, дык! – попытался я разрядить обстановку, но снова неудачно: заведшегося Егорыча было не заглушить.

      – Да вот ещё и капитализм ваш, на хрен бы он кому сдался. Жили хорошо при социализме, нет! всё поломали, всё порушили! Зачем нам капитализм этот притащили? Раньше-то вот хоть Генка на мотоцикле в район сгоняет, да привезёт всем, кто чего просил… а нынче как? Генка уехал, а у меня, едрён-батон, даже лошади нет.

      – Не бросим тебя, Степан Егорыч, не волнуйся, – всё старалась замять ушедший не в ту сторону разговор Зойка.

      Помолчали. Мясо допеклось, я снимал его с шампуров и раскладывал на три фаянсовые тарелки. Зойка разлила из второй баклажки, на душе повеселело. Я уселся в травку, жевал пахнущее костром мясо, запивал пивом и смотрел в небо. Над горизонтом сияла полная Луна и всё вокруг заливала ярким светом. Зойка пила пиво жадно, большими глотками, мясо почти не ела. Егорыч, наоборот, кружку отставил в сторону и налегал на шашлык.

      – Хорошо тут, безлюдно и спокойно, – сказала Зойка. – Как будто на другую планету попадаешь. Тишина, уют. Ни тебе политики, ни экономики, никаких новостей, словно жизнь замерла. Остановись, мгновение…

      Я подумал, что Зойка, которая не видела столичной жизни с её бесконечной суетой и сумасшедшим ритмом, даже не знает, насколько она права.

      – Поэтому Игорь и выбрал ваши Поляны десять лет назад, – подтвердил я. – Почти теми же словами рассказывал: мир без часов, говорил, мир без времени.

      Как бы опровергая наши с Зойкой восторги о безмятежности, издали донёсся долгий тоскливый вой. Зойка с перепугу придвинулась ко мне, и сквозь тонкую материю я почувствовал её горячее тело.

      – Что это? – спросил я. – Собак-то, вроде, ни у кого нет…

      – Волки